ВОЛГА ПОД КАЗАНЬЮ
Через две минуты моя остановка. У нее еще нет названия, она безымянна, как новорожденный ребенок. У нее есть только номер — 774.
Но эта цифра уже успела стать популярной. Кого только не встретишь на платформе № 774 среди сотен, даже тысяч приезжающих сюда и уезжающих отсюда людей! От ночного сторожа до академика включительно.
Едва дизель-поезд, тонко прогудев, успеет остановиться, как из его вагонов этакими кузнечиками выскакивают пассажиры и цепочками по тропкам слева от линии железной дороги устремляются кто прямо, вдоль рельсов — на запад, кто в противоположную сторону, на восток, кто точным курсом на юг.
Всех тянет к себе Волга!
Наверное, есть на белом свете и более красивые места, чем волжские берега. Но те места не для меня. Летом Волга держит меня крепко. Я не раз пытался сам себя убедить: нельзя сиднем сидеть на одном месте, надо пошататься по свету, посмотреть другие края. Щ Но Волга не отпускает! Заблестит под солнцем ее волшебное зеркало, и жизнь становится для тебя в пять раз милее и дороже.
И вот я опять на Волге. Ее гость, хозяин и раб.
МУХАМЕТША
Как только я вышел из вагона, передо мной сразу же возник улыбающийся во весь рот Мухаметша.
— Здравствуй, тезка! Ты, наверное, всю дорогу меня бранил?
— Нет! Твое место занял такой забавный попутчик, что мне было не до тебя.
— А ты знаешь, кто был моим попутчиком? Целая история! Из-за этого я к тебе в вагон и не пришел. Расскажу, ахнешь!
Но тут его перебил наш общий друг, Таз и. Я и ее заметил, откуда он вынырнул. В руке палка с набалдашником, за спиной рюкзак величиной с овцу суягную. Сразу видно — заядлый рыболов.
— Ну, братцы, зададим завтра рыбке жару! У меня опарышы как молочные поросята!
— Нашел чем хвалиться! — скривил рот Мухаметша.— Я из-за этой гадости чуть не осрамился сегодня/.. Представляешь, приезжаю на вокзал, иду к поезду. Вижу — впереди меня семенит красотка. Фигурка — загляденье! Проходит мимо твоего вагона. Я за ней следом. Сел напротив и любуюсь. Ножки у нее, говорю тебе, седьмое чудо света. Но личико так себе. Не урод, но и не красавица. На вид — лет тридцать семь. А в общем интересная дама. В ее возрасте, как тебе известно, женщины особенно падки на комплименты. Я и решил играть на этой струне. Поерзал-поерзал и говорю:
«Наконец я понял смысл мини-юбки. Она придумана специально для женщин с красивыми ножками».
Она даже улыбнуться не соизволила. Только поморщилась. Я продолжаю гнуть свою линию:
«Извините, но я не хотел вас обидеть, упаси бог.
Я хочу лишь заметить, что некоторые женщины надевают мни и, не учитывая своей, так сказать, телесной фактуры. У иной, посмотришь, ноги тонюсенькие, как бамбуковые палки, а она их выставляет напоказ. Вы же другое дело. У вас такие ножки, что хоть в балете выступай». »
Лицо у нее немножко прояснилось после этих слов. Я это заметил и поддал жару:
«Извините меня еще раз, но я говорю от души. С такой фигурой, как ваша, и с такими ножками вам надо было идти в балерины».
Она чуть-чуть улыбнулась.
«А вы вообще-то любите балет?»
«А как же! Ни одной новой постановки не пропускало».
«А кто из балерин вам нравится?»
Я, кроме знаменитой Тамары Разалиевой, никого не знаю. На чтобы не ударить лицом в грязь и показать, какой я балетоман, говорю:
«Мне Тамара больше других нравится».
«В каких же балетах вы ее видели, вашу Тамару?»
Называю балет за балетом, даже концертные номера вспомнил.
Она слушает, кивает головой, потом спокойно говорит:
«И все вы сочиняете. Если бы вы действительно столько раз видели меня на сцене, вы бы меня и в вагоне узнали! Я — Тамара Разалиева».
Ну что тут скажешь? Какой мужчина, извините, на балете смотрит балерине в лицо? Но об этом же ей не скажешь. И все же я не растерялся.
«Значит, говорю, вы очень здорово умеете перевоплощаться. Сейчас я вижу ваше настоящее лицо, а на сиене оно у вас совсем другое».
«Сценическое лицо артистки и есть ее настоящее лицо».
«Ну, это уже философия...»
Едем так, беседуем чинно, культурно. На ее ножки я стараюсь больше не смотреть и вдруг вижу в ее глазах ужас.
«Ой, что это на вас?!»
Взглянул,— а это опарыш проклятый по мне ползет. Я их завернул в бумажный пакет и положил в карман рубашки — они и выползли. Я вскочил на ноги, стряхнул опарыша на пол. Соседн по скамье кричат, ругаются. А моя балерина хохочет от души. Она, умница, сразу все поняла. У нее то ли муж, то ли друг тоже рыболов, и она в курсе всех наших рыбацких дел. Заговорили с ней на эту тему. Оказалось, что она знает многих рыболовов, даже нашего Фаниля.
— Слушай, кстати, а где Фаниль? Мухаметша только рукой махнул.
— Разве его дождешься.
— Но он мне звонил по телефону и твердо обещал приехать. Он обязательный человек, не то что ты.
В разговор вмешался Тази. С невозмутимым видом, словно речь шла о каких-то пустяках, он сказал:
— Да ведь Ваня же приехал.
— Какой Ваня?
— Ну, тот Ваня, труп которого вытащили из проруби. Забыл, что ли?
— Обожди. Что ты мелешь? Как Ваня мог приехать, если он труп?
— Он приехал тем не менее! На «Ракете».
— Обожди. Он что, живой?
— Живой. А тот неживой. И не Ваня. В общем Фаниль взялся это дело расследовать! — сказал Тази и поправил на горбу свой чудовищный рюкзак.
В СВЕТЕ ТРЕХ ЗВЕЗДОЧЕК
Фаниль в нашей компании самый молодой. Тази был уже преподавателем в институте, когда Фаниль поступил туда учиться. Но все же ему за тридцать. Когда шла война, он был совсем маленьким, но все же трудности военных лет сказались и на его здоровье — с некоторых пор Фаниль стал страдать бессонницей. Отвратительная штука! Врачи сказали:
— Не перегружайте свой мозг усиленной работой.. Больше бывайте на свежем воздухе, займитесь, например, рыбной ловлей — очень полезное для вас занятие!
Когда Тази узнал об этом, он очень обрадовался.
— Прекрасно! — сказал он Фанилю.— Берем тебя в нашу компанию. Станешь рыболовом — забудешь
