ГУРОВ. Надо было в ЦУП ехать.
ЗАГОРУЙКО. Подождем.
САВИНА. Александр Иванович, я давно хотела спросить... У вас действительно большое личное желание лететь в космос?
ЗАГОРУЙКО. Безумное! И трудно, и жутко, и тянет повторить... Наверное это тоже вариант счастья, когда столь желанное личное совпадает с общественной необходимостью...
КРАВЦОВА. Скорее, это похоже на болезнь.
ЗАГОРУЙКО. Согласен. Но болезнь эта все же приятна. Даже замечательна!
АВЕРКИН. А сами на Госкомиссии не проявили никакой активности в защите своих интересов.
ЗАГОРУЙКО. Выбирать не мое дело... Может быт ваше...
АВЕРКИН. И ваше! Ваше! Вы могли и должны были отстоять свое право на полет!
ГУРОВ. Чем же это право надо было доказывать – кулаками?
ЗАГОРУЙКО. Надо было устроить что-то вроде «А ну-ка ,девушки». Только тогда уж, Михаил, лететь пришлось бы тебе. По части теории ты меня вместе с Гуровым за пояс заткнешь.
АВЕРКИН. Меня такой вариант не устраивает.
САВИНА. А вы все-таки предложите руководству такой вариант. Может быть, Аверкину действительно повезет.
ГУРОВ. Ерунда. При желании давно бы подал заявление.
АВЕРКИН. Подавал. Сейчас в отряде нет мест.
ГУРОВ. Подняв трубку зазвонившего телефона. Гуров... Да... Все понял. Кладет трубку. Вот так. Медики сняли с командира все ограничения! Эх, раньше бы!
ЗАГОРУЙКО. Все мы люди, все ошибаемся.
КРАВЦОВА. Считаете, что Госкомиссия все же ошиблась?
ЗАГОРУЙКО. Дело не в комиссии... Если бы я лично решал, то полетел бы с Николаем. И не потому, что не доверяю ребятам, а потому, что уверен в себе и Николае... И очень хочется самому слетать еще раз. Но... Если бы меня включили в состав Госкомиссии, то за себя в сложившихся обстоятельствах не голосовал бы...
ГУРОВ. Это интеллигентское болото и привело нас сюда. В зал тренажеров, а не в полет. Аверкин прав.
ЗАГОРУЙКО. Прав Зарудный. Когда приходится решать чужие судьбы, начинаешь рассматривать слишком много вариантов. При этом отношение к себе должно быть, я бы сказал, сверхчестным. Это не каждому под силу. Здесь другой героизм нужен...
САВИНА. Пошла трансляция из ЦУПа. Включаю.
ГОЛОС ДРОНОВА. Есть ключ на старт.
САВИНА. Мне почему то кажется, что у Дронова все будет как у хорошего студента на экзаменах.
ЗАГОРУЙКО. Помолчи, Катюша.
ДРОНОВ. Есть зажигание!... По-е-ха-ли!
АВЕРКИН. Новый Гагарин...
ЗАГОРУЙКО. Да помолчишь ты или нет?! Волнуются ребята. А такой возглас вроде успокаивает. Традиция!
АВЕРКИН. Похоже, что слово это стало уже чем-то вроде заклинания. Кстати... Вы при старте так не говорили.
ЗАГОРУЙКО. Правда?!... А ведь хотел...
ДРОНОВ. Первая ступень отработала. Включилась вторая. Норма.
ГУРОВ. И замерли они, и ждали три минуты, пока неясно было – что ж там в темноте. Александр Иванович, я не виноват. Белый стих. Надо же, снизошло!
ЗАГОРУЙКО. Сокрушенно. Талантливо. Можешь еще поупражняться. Только дома.
ГУРОВ. Понял.
АВЕРКИН. Что-то молчат.
ЗАГОРУЙКО. Тянут что-то... и, по моему, напрасно...
ДРОНОВ. Вторая не отделилась!
АВЕРКИН. То есть?...
ЗАГОРУЙКО. Аварийный ручной сброс! Ну же! А, черт!
САВИНА. Ой, мамочка!
ДРОНОВ. Вторая ступень... Шум, помехи.
ГУРОВ. Этого еще не хватало. Бросился к регулировкам.
ЗАГОРУЙКО. Оставь. Это связь...
ДРОНОВ. Горим! Огонь...
ГУРОВ. Все...
КРАВЦОВА. Н-е-е-т! Бросается к динамику. Н-е-т! Костя!... Это я послала его туда... на смерть.
ЗАГОРУЙКО. Катя, уведи ее.
КРАВЦОВА. Костя! Как же так?! Увлекаемая Савиной, идет к выходу.
ЗАГОРУЙКО. Гурову. А ты думай, что говоришь. У них есть еще аварийная система спасения.
АВЕРКИН. САС должна была давно сработать... У двери Кравцова и Савина останавливаются.
ЗАГОРУЙКО. Тихо... набирает номер телефона. Загоруйко... Спасибо... САС сработала. Аппарат отделился от ракетоносителя. Возвращается. Правда...
Аппарат ушел в сторону гор. Связи пока тоже нет... Надо ждать...
Кравцова хватается за дверь, оседает. Савина подхватывает ее. Ей бросаются на помощь.
Слышны помехи в эфире. Все замерли.
Затемнение. Потом снова свет. У пульта инструктора Тренажера «Ветер» Савина, Аверкин, Кравцова.
АВЕРКИН. В микрофон. Памиры, доложите готовность к дублированию стыковки... Добро.
САВИНА. В микрофон. Рано, Николай Яковлевич, рано...
КРАВЦОВА. Надоело. Надоело столько времени сидеть в этой клетке и ждать – вдруг там что-нибудь случится!
АВЕРКИН. А ты работай. Помоги Памирам. В случае чего...
КРАВЦОВА. Вот-вот. Чего. Все мы ждем этого чего... С самого старта Загоруйко я все жду этого чего! Жду и чувствую – скоро! Вот сейчас, сию минуту что-то произойдет! Хочется закрыть глаза, заткнуть уши и бежать!
АВЕРКИН. Вот и пробежись по свежему воздуху.
КРАВЦОВА. Ничего ты не понял. Уходит.
АВЕРКИН. А у тебя нервы не шалят?
САВИНА. Волнуюсь...
АВЕРКИН. Меня все время беспокоит мысль о том, что я что-то забыл сказать экипажу. Очень важное. Даже ночью иногда просыпаюсь...
САВИНА. Вот не ожидала... А вообще-то, вру.
АВЕРКИН. Спасибо...
САВИНА. Миша... а насчет космоса... Ну, в космонавты... Серьезно?
АВЕРКИН. Серьезнее, чем ты думаешь. Особенно после аварийного старта Дронова. Во мне будто что-то перевернулось. И вроде тот же я, и вроде другой. Взрослей стал что ли? Я почувствовал реальную опасность от космического полета, а желание лететь, как ни странно, стало еще больше... Нет. Романтика, мечты остались. Но они отошли на второй план.
САВИНА. А правда, что Зарудный против твоей кандидатуры?
АВЕРКИН. Я подал официальный рапорт о желании пройти специальное медобследование.
САВИНА. Боязно мне за тебя.
ДРОНОВ. Входит. Еще не начинали?
АВЕРКИН. С чем пришел?
ДРОНОВ. Может быть... помогу чем ни будь.
АВЕРКИН. С нервами у тебя как?
