обучающими программами, наблюдение за звёздами, научные и популярные статьи по понятным и близким мне темам. Это тёплые встречи с родителями, которым всегда рад; с приятелями, которым никогда не смогу надоесть. Это легкомыслие женщин, которые точно знают, что встреча со мной никак не изменит их жизнь...
Но, господи Боже мой, как же мне хотелось вцепиться в горло этому мерзавцу!
- Подтвердите, что терпите бедствие! - настаивал незнакомец.
- Что тебе нужно? - зло спросил я. - Ты уже всё сделал. Лучше бы ты в меня попал...
- У вас на борту заложник-военнопленный. Я не мог стрелять в отсеки жизнеобеспечения...
- Ты сумасшедший! - уверенно заявил я. - Тебе лечиться надо, придурок! Какой военнопленный? Уже сто лет никто не воюет. А вас, бездельников-солдафонов...
- Не грубите должностному лицу, капитан Коган, - перебил он. - Не осложняйте своего положения. С борта вашего судна поступил сигнал о бесчеловечном отношении экипажа к военнопленному. Слушайте сами...
Он чуть сдвинул плечами, что-то переключил у себя на пульте, и я услышал знакомое чередование свиста и хрипа.
- Сигнал немного искажён, - извинился незнакомец. - Но в целом смысл ясен, не так ли?
- Ясен? И на основании этого шума ты стрелял в меня?
- Это не шум, - он покачал головой. - И прошу впредь обращаться ко мне, как к старшему надзора.
- Да мне плевать на твои просьбы и звания!.. - и тут я что-то заподозрил. - Стоп. Ещё раз прокрутите запись, пожалуйста.
Потом я включил громкую связь:
- Иван Лукич, - нежно позвал я. - Будьте добры в пилотскую...
- Нас на буксире двое, - сказал я Старшему. - Своими датчиками вы можете убедиться в правдивости моих слов?
- Да, - подтвердил Старший. - Вас на судне двое
Дверь отъехала в сторону, и в рубку втянулся Лукич, как всегда выбритый и отутюженный.
- А вот и ваш военнопленный, - ласково сказал я Старшему. - Заходи, Лукич, за тобой пришли...
Старший надзора немедленно защёлкал и засвистел. Лукич заинтересованно посмотрел на него.
- Вы посылали сигнал с просьбой о помощи? - минуту спустя расстроено спросил Старший уже по- русски.
- Нет, а кто вы?
- Меня зовут... - он задумался. - Меня зовут Шахтияр...
- Шакти! - почти закричал Лукич. - Шакти, ты пришёл за мной?
Мне стало интересно, как он в условиях невесомости бухнется на колени перед своим богом. Но, оказывается, всё было продумано: обвив ногами поручень, Лукич делал сложные пассы руками. Мы с Шахтияром молча наблюдали. Первым не выдержал Старший:
- И что это значит?
Лукич проигнорировал его вопрос. Наверное, эзотерия его учения не предусматривала прямого диалога с богом. Поэтому отвечать пришлось мне:
- Кажется, это он так с вами здоровается.
- Со мной? Зачем?
- Он полагает вас своим богом Шакти. Шахтияр - Шакти, созвучно. А сигналы, которые вы приняли за просьбу о помощи, - это УКВ-аналог энцефалограммы его мозга...
- Зачем?
- Старик таким образом жаловался Космосу на свою жизнь. Вернее, на её остаток...
- Познание и мир едины! - твёрдо сказал Лукич.
- Его надо показать врачу! - очень серьёзно заметил Шахтияр. - У вас большие проблемы...
- Это у ТЕБЯ большие проблемы, - мстительно заметил я. - Не думаю, что твоё начальство будет в восторге от этой истории. Ты расстрелял баржу с палладиевой рудой. Космач не выдержал потери груза и свихнулся. Сам видишь...
- Очень сожалею.
- Это ты своему генералу скажешь, - посоветовал я. - Кстати, тебе для доклада: палладия было две тысячи тонн, груз застрахован, и твоему генералу придётся иметь дело не со мной, и не с жёнами космачей, а со страховой компанией. А этих бандитов не интересует величина и число звёзд на ваших долбаных погонах...
- Подтвердите, что терпите бедствие, - перебил меня Шахтияр.
- О, великий Шакти!.. - напомнил о себе Лукич.
Я почувствовал себя в сумасшедшем доме и почему-то сразу успокоился - ещё бы: говорят, в дурдоме и стены помогают...
