- На здоровье, - вежливо ответил Лукич. - Что будем делать дальше, капитан? Как думаешь?
- Думаю я медленно и редко, - признался я. - Но если вы о нашей ситуации, то самое время вернуться в рубку и послушать, что скажет компьютерный переводчик. - Я взглянул на часы. - Кроме того, он уже полчаса 'слушает', что там, у Шахтияра на корабле делается...
Мы с Лукичом убрали на кухне и вернулись в рубку. Я с облегчением вытянулся в пилотском кресле, а Лукич пристроился на комингсе в дверном проёме. Мне стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не предложить ему поменяться местами. Как он там может сидеть?
Комп и в самом деле дешифровку закончил, но толку к нашей ситуации это нисколько не прибавило.
На корабле-захватчике, кроме Шахтияра, была женщина. Вот эта парочка и составляла весь экипаж наших обидчиков. Причём, какая парочка! О нас - ни слова! Женщину звали Лин. И все их разговоры сводились к темам: что и сколько будет Шахтияр кушать на обед, ужин и завтрак. Как Шахтияру спалось, и нет ли у него претензий к тому, как уложены у Лин волосы. Какой именно массаж выберет сегодня Шахтияр, и, наконец, какую именно позу предпочтёт Шахтияр в любовных ежевечерних состязаниях со своей возлюбленной Лин...
Я немедленно не выключил воспроизведение только из-за понятного ступора, в который попал после первых же слов. Потом я пришёл в себя, украдкой взглянул на Лукича и всё-таки выключил...
- О, великий Шакти! - прошептал Лукич в наступившей тишине.
- Только этого не хватало! - сказал я. - Нас остановил самовлюблённый кретин!
- У неё ангельский характер, - заметил Лукич.
Я собрался с духом и включил вновь:
- ...ванна с лепестками роз, мой повелитель. Надеюсь температура воды...
- Лин, хватит, - обрывает сладкие речи мужественный Шахтияр. - Ты отремонтировала кремальеру замка хозотсека? Сколько раз повторять...
- Конечно, мой возлюбленный. Ты просто по привычке не в ту сторону откручивал...
- Так что, сложно было сделать так, как я привык?..
- Я переделаю...
Я вновь выключил. Вырисовывалась невесёлая картинка: деспот-солдафон Шахтияр и юная рабыня, с которой обращаются по-скотски. Кроме того, невольница работает на полставки бортинженером, которого, невзирая на блестящую работу, унижают мелкими придирками. Я не выдержал и опять включил:
- Ладно, заткнись! Я буду спать... - кратко изложил свою версию галантности мужественный Шахтияр.
- Да, мой господин, - откликнулась Лин.
Я выключил.
- Может, ещё послушаем? - забеспокоился Лукич. - Вдруг они именно сейчас скажут что-то важное?
- В постели? - с сомнением переспросил я. - Думаю, будет лучше идти спать. А завтра... завтра, конечно, послушаем. Быть такого не может, чтобы эта парочка не обсудила между собой нашу дальнейшую судьбу...
Мы разошлись. Он - в спальню. Я - в кают-компанию.
***
Не спалось. Болели мышцы, израненные гравитацией; болела голова от избытка впечатлений; болело сердце от потери баржи. Кругом я видел только проблемы. Заурядный рейс превратился в какой-то фильм ужасов с весьма вероятным летальным исходом. И не было выхода. Если корабль Шахтияра и в самом деле какое-то секретное оружие военных, нас могут задержать надолго. А с учётом стоимости руды... зачем им вообще оставлять свидетелей? Сбросить на Юпитер и концы в воду... Или что там? В водород...
Примерно через час я сдался. Лёгкой победы в борьбе с бессонницей не получилось, и я отправился на кухню. Сварил кофе, добавил пакетик сухого молока, прихватил тюбик со сгущёнкой и направился в рубку, чтобы немного 'погонять' компьютер - поупражняться в земной полилингвистике.
Дойдя до пилотской, я остановился - за дверью кто-то разговаривал. Вот дела! Я только собирался поискать среди языков Земли что-то общее с речью Шахтияра, а старик уже нашёл общий язык с его подружкой! Напряжение этого весьма хлопотного дня вылилось в очередной приступ ярости и злобы.
Я был в бешенстве.
Дед вошёл в рубку без разрешения!
Этот старый дурак сидит в МОЁМ кресле!
Эта реакция была настолько непривычна для моих поведенческих рефлексов, что меня на несколько минут будто парализовало. Я не мог сдвинуться с места!
Это было ещё одно звено в цепи случайностей, которая, в конечном итоге, перевернуло наш мир. Ко времени, когда я вновь обрёл способность двигаться, до меня начал доходить смысл беседы, невольно подслушанной у дверей собственной рубки.
- ...Это, по меньшей мере, странно! - басил Лукич.