- Чёрт меня побери! - закричал он, швыряя мел.
Мел раскололся и шрапнелью разлетелся по аудитории. На доске осталась большая жирная точка, приподнявшаяся над знаком гамильтониана в правой части уравнения условного равновесия.
- Уже!
- Что? - он вспомнил о моём присутствии. - Кто вы такой?
Я улыбнулся и, подойдя к кафедре, положил на стол визитку.
- Как наскучит метание камушков, приходите. Есть свободное местечко за партой...
И пошёл к выходу.
- Подождите! - окликнул меня Дмитрий. - Я понял: при ускорении заряда объединяются электрические и магнитные переменные, а при ненулевой третьей производной пути к уравнениям Максвелла цепляются уравнения Эйнштейна... Эй! Я не кончил!
- Это вы с женщинами кончайте! - бросил я, подходя к дверям. - На математику больше сил останется...
***
Дмитрий появился в моей лаборатории год спустя.
Бледный, осунувшийся, небритый.
Я следил за его публикациями: две статейки в 'Национальном геофизическом' и одна в 'Физическом вестнике'. Не густо? Как сказать...
Он нёс фанерный ящик. Развевающиеся полы плаща были заляпаны грязью.
- Здрасьте! - громко поздоровался Дмитрий и тут же устремился к доске.
Мы как раз с одним из аспирантов заканчивали разбор довольно неожиданного следствия из весьма тривиальных предположений. Дело касалось теплофизики электролитов, в частности, поведения ионов в температурных полях сложной формы. На первый взгляд к проблемам Дмитрия эти вопросы не относились. А дважды на что-либо смотреть он пока не научился: схватил губку (влажную, между прочим!) и вытер доску. Потом отобрал мел у аспиранта и принялся инкрустировать плоскость своими рунами.
Я извинился и отпустил аспиранта, но вскоре заметил, что присутствующие оставили работу и, сгрудившись у меня за спиной, наблюдают за вязью формул Дмитрия. Тогда я жестами предложил разобрать стулья, и вскоре мы все, удобно устроившись, наблюдали за разворачивающимся спектаклем.
Дмитрию следовало отдать должное: он точно соразмерил пространство доски с объёмом представляемого материала. Ошибся он только один раз, но заметил это сразу, аккуратно стёр неловкое выражение и написал поверх правильное. Наконец, чистого места на доске не осталось. Он вытер руки, повернулся к нам и с видом довольного выступлением маэстро поклонился.
Я кивнул, и немногочисленная аудитория подарила ему две минуты энергичных аплодисментов.
Дмитрий подошёл к своему ящику, откинул запоры и снял крышку: на чёрной полированной подставке стоял диковинный прибор, состоящий из нескольких массивных соленоидов, электронного блока управления и направленной в зенит сужающейся к основанию спирали. Проволочная спираль была насажена на ось электродвигателя, который Дмитрий, даже не подумав спросить разрешения, немедленно включил. Проволока, быстро вращаясь, немедленно обратилась в размытый конус. Послышался тонкий визг и шорох трущихся деталей.
Дмитрий взял кусок мела, осторожно ощупал воздух над прибором и уложил на невидимое нечто мел. Он сделал два шага назад: над стремительно вращающейся спиралью висел кусок мела...
- Всё? - сухо спросил я. - Вы закончили свою клоунаду, молодой человек?
Несколько мгновений он вдумывался в смысл моих слов, потом побагровел:
- Я - Дмитрий Роганков, - веско сказал он. - Я придумал антигравитацию!
- Смело! - усмехнулся я. - А мне казалось, что автор этого явления, как, кстати, и любого другого, был известен задолго до вашего рождения. Но даже склонность к плагиату не даёт вам право врываться в помещение, где люди заняты настоящим делом.
В столбняке он пребывал с минуту, потом, очнувшись, обвёл нас взглядом. Ни тени улыбки не было на лицах моих студентов. А ведь каждому из них когда-то пришлось пройти такое же посвящение. Удивительно, почему все начинают с одного и того же? Может, я и вправду перемудрил с тяготением? В одном из лабораторных шкафов у меня несколько полок заняты антигравитаторами разных конструкций.
Роганков вернул на полочку доски мел и выключил прибор.
- Это всё, что вы можете сказать? - хрипло выдохнул он, нервно вытирая руки тряпкой.
- Ровно столько, сколько вы можете услышать, - ответил я.
- Хотелось бы большего...
- Тогда, для начала, приведите доску в порядок и восстановите записи, которые неосторожно стёрли.
Мне показалось, что он полагал, будто может что-то возразить. Поэтому я поспешил дать знак сотрудникам, и мы вернулись к прерванным занятиям.
Я не противник таких пауз. Интеллектуальное давление на мироздание - занятие захватывающее, но утомительное. Всем нужно как-то бодриться, и такие представления - незатейливые гимнастики ума -
