- Пока моетесь, я эту часть уберу, - в глотке уже сухо. Язык наждаком царапает нёбо. - А ваши кабинки после, как закончите...
- Оставь чела, Борис, - немедленно вклинивается третий. Видать очень ему не хочется со своей лавки подниматься. - Ему и без нас от себя тошно.
- С чего это 'оставить'? - брызжет слюной Борис, вот-вот аспаргином изойдёт: 'беречь глаза и открытые участки кожи'. - Мы вкалывать будем, а расист на губе компоты рубать?
- Можем поменяться, - предлагаю от чистого сердца. - Для начала, я - в душ, а ты тут прибери.
Да. Шутки для них, что красная тряпка для крупно рогатого... Я вижу, как он отводит в замахе правую руку, разворачивает корпус, вес тела вот-вот сольётся в левую ногу. Мышцы напряжены, глаза выпучены. Хоть скульптуру ваяй! Метатель молота хренов. Мутуалы! И здоровья, вроде бы, до фига. И умишко червяк стимулирует. Но если два недоумка сливаются в одно целое, всё равно получится недоумок. Такой себе крепенький и очень симпатичный недоумок.
Рука Бориса выпрямляется в ударе, а я правым плечом вперёд разворачиваюсь навстречу его движению. Весьма перспективное положение. Правым локтём можно перебить горло... а можно бросить через бедро. Вот только убивать не хочется, а для бросков противник тяжеловат. Поэтому я ограничиваюсь перехватом его запястья левой рукой, а правой толкаю в бок мимо себя в направлении несостоявшегося удара.
Да. Весело! Пытаясь сохранить равновесие, мутан делает широкий шаг, потом второй... э-э, нет. Строевая - это для пыльного плаца, а здесь - баня. Я подбиваю ему ногу, и колосс, нелепо взмахнув руками, рушится на мокрый пол.
Прорыв в будущее! Сегодняшнее завтра биореволюции космического человека!
Его бугристая, перевитая жгутами мышц спина открыта. Шишка между лопатками, под которой прячется червь, уродует совершенство человеческого тела. Одним ударом я могу сломать ему позвоночник. Но для червя это хлопоты дня на два, не больше. Возможно, именно поэтому я лишь мягко пинаю противника в зад.
И вот: 'венец' эволюции, гордость цивилизации, - человек космический на пороге прорыва к звёздам, унизительно растянувшись на кафеле душевой, скользит на пузе по мокрому полу. Его полотенце отлетает в сторону. Он унижен. Обнажён. Оскорблён. Что-то кричит. Интересно глянуть, как он треснется башкой об стенку. Но некогда.
Чем бы ни занимались его приятели, самое разумное сейчас - присесть. Что и делаю: присаживаюсь. И не напрасно... ох, не напрасно я так глубоко втягиваю голову в плечи! Вот он, - летит! А ещё говорят: рождённый ползать, летать не может... Приятель Бориса не придумал ничего лучше, как с разгону попытаться ударить меня двумя руками в спину. Не встретив опоры, проносится надо мной. Я тоже не сплю: немедленно приподнимаюсь, домкратом выталкивая его к верху, чтобы, значит, выше летел. Считай, пришёл его звёздный час!
В этом-то и суть: человек без опоры, без корней своих, - не человек, а мутуал. Но если бы Господь хотел, чтобы мы кого-то на себе возили, то приделал бы нам узду и шпоры...
'Второй' успевает сделать в воздухе только половину оборота, и со всей дури, без всяких там легкомысленных группировок и перекатов, бьётся мягкими тканями о кафель пола. Скользит к 'первому'. Борис уже приподнялся, но опять падает, сбитый с ног товарищем.
Ещё был тот, добряк на лавочке, который чела пожалел. Оборачиваюсь. Да. Так и есть. Вот он, 'третий'. Уже мою швабру подобрал, дурачок. Ну, зачем она тебе? Что ты с ней будешь делать?
Почему они все такие тупые? Мутаны-мутуалы... Будто мозги человеческие пополам делятся. А если тело и до этого умом не блистало, то после соития, и вовсе какие-то балбесы получаются. Уроды горбатые!
О! Замахнулся. Ну-ну... давай-давай...
Может, ещё шаг сделаешь?
Вот дурак! Шагнул-таки вперёд! Ну, не мать его?! Зачем ему этот шаг был нужен, спроси, - не ответит. Чтоб, значит, ближе ко мне. Чтоб, значит, наверняка... Бедняга! Лучше бы ты на своей лавочке оставался... и меня жалел.
Ухожу влево, и правой ногой бью его сбоку в колено.
Роняет швабру. Упал... кричит! За ногу держится. Вот психи, ну? Нога сломана? Через час срастётся! Червь всё сделает: починит и утешит.
Дверь распахивается: ну, ясно! Конвой вопли этих уродцев услышал.
Поднимаю руки и бухаюсь на колени.
- Они первые! Они у меня ведёрко забрали... и швабру.
Но эти тоже неулыбчивые, и шуток не понимают. Бах! Ботинком в грудь! Это не по спортивному... зачем же тебе дубинка, мутан-конвой? Зачем же обувью-то? Тяжёлой армейской обувью. Баня всё-таки... мог бы и в шлёпки переобуться.
Ба-бах... теперь в бок. Да что же это? Я же не мутуал-лимаксоид! У меня теперь рёбра месяц гнить будут!
А может, подняться и конвой, заодно, отметелить? Когда ещё такой случай представится?
3
Бытие. Гл. 3. Ст. 4:
'И сказал слизень жене: