- Допрыгался, - посочувствовал Виталий. - Целибат в твоем возрасте... а ведь Дмитрич звал тебя в бордель! Да и наши девки на тебя косятся.
- 'Целибат' - это у попов-католиков, - возразил Егор. - А меня невеста ждет.
- Тогда анахорет...
- 'Анахорет' - это отшельничество. Там про женщин ничего не сказано.
- Вот я и говорю - анахорет, если женщины не предусматриваются.
Спор о терминологии как-то незаметно отвлек Егора от сияющего призрака, но сама проблема никуда не делась: так и стояла в метрах пяти от него, чуть подрагивая на ветру, будто прислушиваясь к далекому барабану.
- А мне что делать? Привидение-то, вот оно.
- А что же ты хотел? Кладбище все-таки...
- Очень 'смешно', - недовольно буркнул Егор.
- Любуйся! - посоветовал Виталий. - Считай, - повезло. Ты в горах, парень! Каждый из нас видел нечто, чему нет объяснения. Тот же Дмитрич, к примеру, полярным сиянием любовался. В Карпатах. Так разве сравнить: у него - бессмысленные сполохи на небе, а у тебя - дама.
Егор понял, что Виталий насмешничает только затем, чтобы успокоить и не дать запаниковать.
- Командир, - позвал он. - А ты не мог бы в бинокль глянуть: эта штука и вправду здесь светится, или у меня крыша едет?
- Давно смотрю, Егор, - ответил Виталий. - Насчет 'крыши' можешь быть спокоен: у тебя на карнизе и вправду что-то есть. Но мне отсюда не разобрать: скала теплая - воздух дрожит. И что твоя барышня делает?
- Мне кажется, барабаны аймары слушает, - сказал Егор. - Во всяком случае, будто повернута в ту сторону, откуда звуки. А еще она мерцает... в такт.
Серебристое облако и вправду заметно колыхалась в такт барабанам. Но кроме общего колебания формы, свечение заметно пульсировало по яркости. Было красиво: лиловые искры рождались внутри и стремительными волнами перебегали из центра к периферии...
- Гарсилас говорит, что духа нужно успокоить, - сказал капитан.
- Успокоить?
- Да. Древняя смерть. Бояться не нужно, она пришла только за словом: узнать, как мы тут живем. Лучше всего петь. Гарсилас уже свою сопилку достал..
Снизу и вправду донеслись неуверенные звуки разбуженной свирели.
- Это свирель, командир, - сказал Егор. - Только здесь она называется 'чиримия'.
- Ты не умничай, - строго оборвал его Виталий. - Подумай лучше: мы только пытаемся слушать горы. А горы, оказывается, давно слушают нас.
- Но это как-то глупо. Петь привидению...
- Мы в чужой стране, сынок. И если судьба занесла на древнее кладбище инков, а их потомки советуют петь... наверное, не стоит упрямиться?
- О чем же мне петь?
- О том, что болит, конечно. Давай про Катюшу. Я ведь ее малышкой на руках носил. Витек в Гренландию за каким-то хером поперся, так мы с Марией чуть ли не каждый вечер к Валюхе в гости закатывались...
'Это он о матушке Катерины - Валентине Михайловне, - понял Егор. - А Мария Ивановна, выходит, его жена. Значит, они и вправду близко знакомы...'
- Нет проблем! - уверенно сказал Егор. - Ща спою! Только мне твоя помощь нужна. Как услышишь, что я такт приканчиваю, так словечки подбрасывай. Какие только в голову придут. Мне так легче.
- Как поленья в костер?
- Они самые, - выползая из спальника, согласился Егор. - Поленья... в костер...
Он с удовольствием откинулся спиной к теплой стене и сделал несколько глубоких вдохов, вентилируя легкие. Барабаны аймары, сопилка Гарсиласа, треск камня и вой ветра на изгибах камня... все складывалось в чарующую знакомую мелодию. Еще мгновение, и он ее узнает. Конечно! Это же волшебное 'My Oh My'!
Вот оно счастье-то!
- Давай, командир, - закричал Егор, чувствуя, как накатывает возбуждение. Его уже захватила мелодия свирели, он уже впустил в себя ритм барабанов. - Сейчас я этой штуке про нас рассказывать буду! Хрень Господня! Блин! Слово мне! Слово!!!
- Мир, мечты, надежды...
- Удиви огромный мир мечтой.
Не меняй удачу на покой.
Полный счастья и любви,
