Школа наемников

— Орв — тупой мутант. Орв хофет спать.

Бохан поднялся, изо всех сил скрывая злость. Ничего, пройдет день, другой — и генерал завоюет расположение упрямца. Орву все равно некуда податься. Он зол на Оме­ гу, и это естественно. Он подавлен, истошрн... Но генерал Бохан будет приходить к нему каждый день, разговари­вать, даже если мутант решит отмалчиваться. Рано или поздно Орв станет считать его своим другом.

Так обязательно случится, ведь ни один из живущих не любит одиночества, того полного одиночества, что про­израстает из человеческих особенностей.

Пока не встретил Низших, генерал был абсолютно оди­нок. Да и сейчас тоже — нельзя же считать другом соб­ственный глаз или руку. А люди... Люди не годились в дру­ зья, потому что слишком мало слышали и понимали.

Орв делал вид, что спит.

Генерал делал вид, что верит ему.

* * *

Артур трясся в грузовике вместе с другими наемника­ми. Металлический кузов почти не отличался от того, в котором пленника везли в Замок Омега, разве что здесь почище, скамьи стоят, на окне нет решетки и вен­тиляция лучше.

Настроение было — гаже некуда.

С одной стороны, надо радоваться: он не только вы­брался живым с Полигона, но и добился положения в обществе — многие мечтали попасть в Омегу хотя бы рядовыми. Артур же стал ефрейтором, а потом, если бу­дет хорошо служить, Леке подсуетит ему звание повы­ше. Офицером его, конечно, сразу не сделают — офи­церского звания нужно добиться. Вон сколько Леке учился, прежде чем ему присвоили лейтенанта.

Вот она — другая сторона, причина отвратительно­го настроения. Леке. Шлюхин сын стал его командиром только потому, что отчим отдал его в Омегу. Одолела такая злость, будто и не были они совсем недавно со­ратниками, не прошли Полигон...

Грузовик трясло на ухабах. Артур украдкой разгляды­вал сослуживцев. Как эти люди попали в наемники? За­чем? Ходят слухи, что воинам Омеги запрещено иметь семьи. Говорят, Цитадель — их дом, сослуживцы — един­ственные близкие люди.

А как же Ника? Гарнизон, где взвод Лекса будет слу­жить, недалеко от родной фермы, можно Нику пови­дать... И что ей сказать? «Милая, мы не можем быть вме­сте»? Да жива ли она вообще?..

— Ефрейтор, — позвал сержант, — о чем задумался?

— Невеста у меня, — неожиданно для себя выложил Ар­тур, — в деревне... Думаю, жива ли, как бы ее повидать... А правда, сержант, что у наемников Омеги нет семей?

Рядовые как по команде повернулись к нему. Сер­жант поскреб обритую голову.

— Да как тебе сказать... У офицеров из Цитадели — да, наверное... Куда там баб и ребятишек? А если ты в офицеры не метишь — кто тебе запретитто? В гарни­зонах, говорят, многие с бабами живут.

— От женщин одни неприятности, — заметил солид­ный дядька с нашивками рядового. — Я сколько жил сплошные неприятности. Из-за баб люди гибнут, как где чего — женщина виновата, точно говорю.

— Напугал! — расхохотался рыжий детина. — Сла- дость-то тоже — только от баб!

— Отставить! — без уверенности приказал сержант. — Так оно, не так — каждый сам для себя решает... Вот ты, рядовой Рик, — он ткнул пальцем в дядьку, — жизнь уже нюхал, тебе, может, женщины и не нужны уже вовсе...

В кузове заржали. Рик не обиделся, фыркнул на юн­цов, закатил глаза к потолку: мальчишки, мол, что с них возьмешь!

Имен сослуживцев Артур не помнил. И ведь пред­ставлялись все, сержанты, рядовые, он тоже себя на­звал. Неудобно получается.

— Была у меня девочка, — начал рыжий, — ну такая девочка! Сдобная, мягкая! Чуть сожмешь — синяки ос­таются, кожа тонкая-тонкая... А недотрога! Берегла се­бя, значит. Для единственного. Вот такая девочка бы­ла. Я ее в сарай затащил за фермой, а она мне по яйцам ка-ак врежет! Вот такая девочка! «Женись, — го­ворит. — Тогда уж...» Ну, я молодой, мне еще жить да жить, гулять да гулять, а так хотелки разобрали!

— Отставить похабщину! — взвился сержант.

— Да какая похабщина, сержант? Решил жениться, а денег-то и нет, чтобы дом, значит, сендер, то-сё. Ну и подался в наемники...

— Заткнись, — попросил его прыщавый тип с бегаю­щими глазками, — и без тебя тошно. Меня мама пускать не хотела...

— Рядовой! — возмутился сержант. — Ты солдат или где?! Какая, к мутафагу, мама?! Омега — твоя мама, лей­тенант — папа, а я... А я теперь твой дядя.

— И жена, — ехидно вставил рыжий.

В грузовике снова заржали. Сержант вспыхнул. Был он совсем юнец, не старше Артура и Лекса, с худым ше­лушащимся лицом, испятнанным кожной болезнью. Ар­тур наконец-то вспомнил, как его звали — Тео. Стран­ное такое имя.

— Эй, пацаны, — тихо, но очень строго сказал Рик, — за такое можно и выговор огрести. Вы теперь в армии, дурачье. Привыкайте слушать старших.

— Спасибо, — поблагодарил его Тео. — Спасибо, ря­довой.

— Рад стараться, — лениво отмахнулся Рик.

Замолчали. Начало припекать. В черной кожаной

форме Артур с непривычки варился в собственном со­ку. А если еще и шлем? Представить страшно. Он начал задремывать. Ему снился Орв, истекающий кровью, очертания теней в облаках пыли, скаты... Лицо Лекса за миг до удара...

Тряхнуло на кочке, Артур вздрогнул и открыл глаза. Да что он здесь делает?! Почему не попросит остановить грузовик, не швырнет на пол оружие и шлем, не уйдет? Другие рядовые сознательно сделали свой выбор, он, в общемто, тоже, но времени подумать как следует не бы­ло, и отомстить Роману хотелось... Теперь Артур начи­нал жалеть об опрометчивом решении. Будто он и не вы­брался с Полигона, а просто ловушка захлопнулась.

Артур переживал, ругал себя и Лекса. Но выхода не видел и бежать не спешил.

Когда кузов грузовика раскалился, сделали привал, раскатали брезент, намочили и накрыли кабину.

Перевал уже пройден, горы маячат на горизонте, си­неватые в полуденной дымке. Над головой жарит рас­каленное солнце. Пахнет отработанным топливом и Пу­стошью — пылью, сеном, ржавым железом. Стоянку ор­ганизовали у небольшой рощи на берегу ручейка. Судя по следам кострищ, здесь обычно обедали проезжаю­щие. Солдаты по приказу сержантов наполнили фляги водой, потом Тео и второй сержант раздали сытные омеговские пайки.

Устроились в жидкой тени. Леке все не появлялся, танкер стоял закрытый. Артур представил, какая там печка. Кошмар. Рядовые скинули куртки, рыжий встал у ручья на четвереньки и опустил голову в холодную воду.

Артур ждал. Наконец крышка люка поднялась, из танкера вылез водитель — пунцово-красный громила в форме капрала. За ним показался верткий, мелкий ря­довой, а потом и Леке, какой-то помятый, будто заспан­ный. Со стоном вывалилось еще одно тело и тут же, не заползая в тень, распласталось на земле. Капрал с ря­довым переглянулись, подняли товарища за руки, за но­ги и потащили в рощу. Леке шел сам. Его шатало.

Не знай Артур Лекса, он решил бы, что лейтенант хорошенько принял на грудь. Солдаты перестали же­вать и уставились на командира. Тео судорожно прогло­тил еду и собрался скомандовать «смирно», но Леке опередил его, махнул рукой:

— Продолжайте, продолжайте. — Протопал к ручью и повторил действия рыжего.