— Вечно вы со мной спорите, — недовольно перебил Гавриленко и тут же попросил нетерпеливо: — Ну, рассказывайте же, что вы там обнаружили?
— Может быть, лучше показать?
Светлана Ивановна провела их метров на двадцать выше по дороге, посветила фонариком: пыль, сбившаяся в виде валика вдоль всего поребрика, была в этом месте порушена, а в направлении страшной лужи, на протяжении всех двадцати метров, разметена по асфальту, будто здесь проволокли куль с песком.
— Пожалуй, вы правы, Светлана Ивановна, — признал Гавриленко, — сбила она его выше, а потом волокла, пока тормоза не сработали, и где он остался лежать, тут и натекла кровь.
Измерили расстояние от места удара до натека: 21 метр. Потом обследовали участок дороги ниже натека, но никаких следов больше не обнаружилось. Светлана Ивановна и Гавриленко вернулись обратно, а Виктор прошел еще вперед — к темневшему у левой обочины непонятному предмету. Оказалось, это подвесная лесенка, сваренная из обрезков водопроводной трубы, — такие обычно цепляют к задним бортам грузовых машин, приспособленных для перевозки людей.
Она лежала тотчас за выбоиной, что пересекала поперек всю проезжую часть улицы — от поребрика до поребрика. Видно, в этом месте проходила под землей какая-то траншея, грунт со временем просел, асфальт потрескался и раскрошился — и вот вам непредвиденный трамплин для испытания на прочность автомобильных рессор.
Виктор окликнул спутников. Светлана Ивановна и Гавриленко осмотрели находку, замерили расстояние от нее до места, где пролилась кровь, — 38 метров.
— Стремянку надо будет включить в протокол, — сказал Федор Сергеевич, делая пометку в блокноте. — Мне теперь так картина представляется: сбив пешехода, водитель испугался, метнулся на противоположную сторону дороги и наддал; тормозить перед выбоиной было уже некогда, он перемахнул через нее с ходу, и машину так тряхануло, что, несмотря на эти большие крючья, лестница сорвалась с борта. Можно допустить, что водитель слышал, как она грохнулась на асфальт, но тут уж не до нее — скорей, скорей подальше от злополучного места.
— Скорей подальше, — с горечью подхватила Светлана Ивановна, — скорей подальше вместо того, чтобы остановиться, оказать пострадавшему помощь… Какая все-таки подлость!
Виктор подобрал стремянку, отнес к себе в машину.
— Видимо, так все и было, — согласился он с выводами Федора Сергеевича. — Водитель испугался ответственности и поскорее удрал… Только одного я не пойму: зачем этого-то горемыку вынесло на проезжую часть? И главное, в таком месте — ни остановки автобуса тут, ни жилья…
— Положим, до жилья отсюда рукой подать, — возразил Гавриленко. — Вон же, сразу после забора дома начинаются. Да и на задах у стройки, как видишь, большой дом.
— Как раз из этого дома он и мог выйти, — поддержала Светлана Ивановна. — А чтобы не колесить вокруг стройплощадки, пересек ее напрямую.
Она вернулась к забору, прошлась вдоль него.
— Идите-ка, взгляните, — позвала их, — Вот он и лаз.
В заборе и в самом деле были выломаны две доски, на нижней поперечине темнела грязь: кто-то скребнул подошвой.
— Да, пожалуй, все так, — опять согласился Виктор. — Через эту дыру он вылез, прошел вдоль дороги вперед, а тут машина…
— Именно, — подхватил Гавриленко. — Он сошел на проезжую часть и стал голосовать.
И сам же засомневался:
— Странно лишь, почему он пытался остановить машину, которая шла не в сторону Первомайского района, а в противоположном направлении?
— Снова эта железная мужская логика, — вздохнула Светлана Ивановна. — Мог он, помимо этого дома, поехать еще к кому-то? А то просто решил подъехать до автобусной остановки? Мало ли что могло руководить его поступками!
Спорить не приходилось: они действительно не в состоянии угадать, что именно предопределяло действия покойного сегодня вечером. Впрочем, уже не сегодня, а вчера.
Подумав об этом, Виктор посмотрел на часы: ого, два скоро! То-то нигде в окнах света не видно, спит давно честной народ. И преступник, поди, тоже решил, что может спокойно спать: попробуйте найдите его в миллионном городе.
Вспомнился плакат, занимавший одну стену в Ленинской комнате райотдела:
«Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы
И подпись: ЛЕНИН.
НИ ОДИН случай… Чтобы НИ ОДИН преступник не мог спать спокойно.
А только в данном конкретном случае придется, наверное, смириться с поражением: что можно сделать, если не оставлено никаких следов? Хотя бы один очевидец…
— Ну, что, товарищи, будем подводить итоги? — прервал его размышления Гавриленко. — Имеем мы что?.. Впрочем, ничего мы не имеем, никаких улик.
— Никаких, — точно эхо, отозвалась Светлана Ивановна.
— Стремянка не в счет, — продолжал Гавриленко, — ее мог обронить кто угодно…
— Не в счет, — присоединилась Светлана Ивановна. — В разряд вещественных доказательств ее не отнесешь, с ее помощью ничего не докажешь.
— Все наши давешние рассуждения логичны, однако это не больше, чем рассуждения, одна из рабочих гипотез…
— Именно, — вновь согласилась Светлана Ивановна. — А с гипотезой преступника не изобличишь, даже если бы и удалось каким-то образом найти его.
— А ты чего молчишь, Виктор? — повернулся Гавриленко к нему.
— Да вот думаю, как он сейчас спит: спокойно или нет?
— Кто спит?
— Этот, который сбил… Приехал к себе в гараж, осмотрел машину, помыл на всякий случай — и домой. Ужинать, читать газеты, сидеть у телевизора. А потом спать. Спокойно — не найдут…
— Знаешь, Витек, одно дело — угрызения совести и совсем другое — конкретные действия. А что мы можем конкретно предпринять в данной ситуации? Ну, скажи, можем мы что-нибудь предпринять? Какие у тебя предложения?
— Да никаких у меня предложений, просто… А что, если отложить составление протокола до утра? Все же стремянка-то у нас есть, я бы над ней поразмыслил.
Гавриленко развел руками: какой разговор, размышляй. И оглянулся на следователя:
— Как, Светлана Ивановна?
— Могу лишь пожелать успеха. Я и сама присоединилась бы к Виктору Пантелеевичу, да работа в отделе ждет — никто за меня ее не сделает.
Прежде всего надо было для себя решить, какой тип машин имело смысл разыскивать. Конечно, стремянку мог обронить любой грузовик, на котором хотя бы изредка перевозят людей. Однако в данном случае в действие вступал фактор времени, благодаря которому круг машин резко ограничивался: слесаря сбили около двенадцати ночи, может быть даже чуть позже, а в такое время грузовые машины предприятий и учреждений не ходят, в такое время обычно бегают дежурки. Вот на них и следовало сосредоточить внимание.
Ну, а где в их районе могут стоять дежурки? Здесь, на левом берегу Оби, имеется шесть подлежащих проверке гаражей, на правом — четыре. Итого — десять. Если вместе с переездами на каждый положить по полчаса, потребуется пять часов. Сейчас половина третьего, так что где-то к восьми утра он пройдет по всему кругу.
Что же, в путь!
По-хорошему, заскочить бы домой, перекусить, но это еще полчаса, а то и больше…
Первый из гаражей находился в десяти минутах езды от места происшествия. Он представлял собой
