салунов, ни москитов. Климат такой здоровый, что никто не хочет умирать. Чтобы открыть кладбище, надо сперва хоть кого-нибудь застрелить.
Так, во всяком случае, утверждали местные путеводители. И местные хвастуны. Словом, страна изобилия, страна удач, страна прекрасных начинаний. Земля обетованная.
Этот миф поначалу увлекал людей из Старого света в Новый, а потом и дальше — на легендарный Дикий Запад.
Но послушаем, что говорят легенды.
Техасский ад
Уже тысячу лет просидел дьявол в аду, прикованный цепями. Сидел и сидел, на жизнь не жаловался, не скулил, не хныкал. Но, наконец, ему надоело и потянуло его в дорогу — решил он отправиться в путь, чтобы поискать подходящее местечко, где бы он устроил ад по своему вкусу. Не хотел он больше сидеть прикованный, как в тюрьме, как в клетке. Захотелось ему на воле терзать души людские, на просторе, на свежем ветерке.
И пошел он к богу и попросил у него для нового ада хотя бы песочку, что остался после того, как бог создал нашу прекрасную землю. И сказал ему бог:
— Что-что, а песок у меня остался. Сколько хочешь. Только не под рукой, а далеко, очень далеко, на юге — на реке Рио-Гранде. Но, честно тебе скажу, никудышная это почва, вряд ли она пригодится даже для ада.
Что ж, дьявол согласился на такую сделку и поспешил на место, чтобы самому убедиться, что это за земля. Выжженная, высушенная, выветренная, потрескавшаяся — как раз что надо! — решил он. И сказал богу:
— Дареному коню в зубы не смотрят, я, пожалуй, согласен взять эту землю.
Про себя-то он сразу смекнул: именно такое, выжженное, местечко аккурат для ада!
Чтобы поскорее сбыть с рук эту землю, бог пообещал дьяволу в придачу еще и воды, что осталась у него без дела, — в болотных бочагах, в трясине вонючей, в топях смрадных.
Так, сделка совершилась, ударили по рукам. И бог, очень довольный, вернулся к себе на небо, а дьявол, получив что надо, принялся устраивать ад.
Разогнал по тропам и дорогам тарантул. Утыкал кусты кактусов шипами. Наградил жаб рогами. Населил пески армиями муравьев и термитов, так что если какому отважному герою хотелось посидеть- отдохнуть, на штаны надо было ставить кожаные заплаты, иначе не присесть.
Он удлинил рога техасским коровам и сделал ушки у кроликов на дюйм острей. Во все водоемы набросал ядовитых водяных саламандр, их еще называют в Техасе водяными собачками. А к подножиям гор выпустил гремучих змей.
На деревья и на кусты он насажал колючек и волчьих ягод. Пыль и песок смешал с блохами и пауками. Местечко получилось что надо!
Гремучие змеи кусают, скорпионы жалят. Москиты услаждают ваш слух скрипучим жужжанием. Жарища летом сто десять градусов (по Фаренгейту). Пот градом не только с людей, но и с самого дьявола. Кто выжил в этом сумасшедшем климате, тот уцелел, но был слегка покусан, ужален, поцарапан, покорябан, покрылся ссадинами и волдырями.
Дьявол перебесил диких жеребцов. Напоил ядом ножки сороконожек и стоножек. Разогнал по дубовым кустам-чапарелям диких вепрей. Вот это получился ад так ад!
Вдоль рек и ручьев он посадил красный перец. Тот самый, что мексиканцы кладут в каждое свое кушанье. Попробуйте сесть с ними за стол, вы не удержитесь и воскликнете:
— Жжет, как в аду! И внутри и снаружи.
О чём говорят на Великой Равнине
— Неужто тут у вас всегда дует такой бешеный ветер? — спросил приезжий гость с Востока.
— Не, мистер, — отвечал хозяин ранчо, — такой подует дней восемь, десять, а потом уж подует по- настоящему.
— Что это у тебя в этой открытой повозке? — спросил ковбой фермера.
— Как что, мой огород. Как увижу где вдали облако или тучу, так гоню туда моих волов, чтобы заполучить хоть горстку дождя. Вот лишь бы колеса не подвели, да волы бы не сдохли, а то соберу на своем огороде три урожая за этот сезон.
— Да-а, хорошее было бы здесь местечко, — сказал вновь прибывший, — если была бы вода.
— Еще бы, — согласился фермер, чья повозка смотрела уже носом на Восток, — то же самое можно сказать и про ад.
— Чтобы раздобыть здесь воду, — заметил другой фермер, — мы лезем на небо, а чтобы достать дерево, роем землю.
Это он имел в виду, что надо лезть на башню ветряной мельницы, чтобы раскрутить ее колеса и выкапывать корни деревьев, что остались после пожара.
— Скажите, где чем вы дальше идете, тем меньше видите? Чем больше найдете ручьев, тем меньше воды?
Где больше всего коров и меньше всего молока? Где чем больше туч, тем меньше дождя? Где видно далеко, но не видно ни дерева?
— Где? На Великой Равнине.
— Что ты делаешь? — спросил ковбой своего нового соседа из Йовы, который только недавно приехал и купил участок земли на дне бывшего русла реки.
— Разве не видишь? Строю плотину.
— Плотину? А зачем?
— Чтоб задержать воду.
— И ты думаешь, это поможет?
— А почему бы нет? — возмутился фермер. — У себя в Йове я так же точно построил плотину, и помогло.
Ковбой долго молчал, задумавшись. Постоял на одном берегу. Перешел на другой. Потрогал, покопал своими высокими каблуками дно бывшей реки. Потом, сдвинув на затылок белую широкополую стетсоновскую шляпу, вымолвил, наконец:
— А ты реку спросил?
Увы, в ближайшее же половодье плотина была сметена, а с нею и половина участка незадачливого фермера из Йовы.
Про Великую Равнину говорят:
— Если вы не истлели там от засухи и суховеев и не замерзли от снежных бурь и ливней с градом, вас непременно сожрет саранча или биржевые дельцы и политиканы.
Что ж, такое утверждение показывает лишь одно: от стоицизма до бунта всего один шаг.
