капельку крови с ее нижней губы.
Это было настолько чувственно что, когда он медленно поднял свою голову, Александрия могла только беспомощно смотреть на него, загипнотизированная сильным огнем в ее крови и потребностью тела. Эта сила первой сексуальной ласки потрясла ее до глубины души. Каким же он был мужчиной, если она смогла почувствовать такой жар и голод к существу, подобному Эйдану Сэвэджу. От этой мысли ее бросило в дрожь.
Эйдан почувствовал дрожь, пробежавшую по ее телу, увидел чувственный блеск в глубине голубых глаз. Она облизала язычком нижнюю губу в том месте, где он коснулся своим. Он почувствовал, как его тело напряглось в желании, убеждая взять принадлежавшее ему, а зверь внутри просто неистовствовал.
— Эйдан? — Ее рука в защитном жесте обхватила горло. — Если ты не собираешься делать мне больно, то успокойся. Не играй в игры такого рода со мной. Я не очень сильная и не думаю, что смогу справится с чем-то еще, кроме того, что уже вынесла и не сойти с ума.
— Я не сделаю тебе больно, Александрия, поверь мне. — Он отошел далеко от нее, давая ее телу небольшую передышку.
Впервые его голос был сух, но эта сухость только добавила ему красоты, увеличив эффект его воздействия. Александрия едва могла дышать от усилий, не попасться в ловушку так близко от Эйдана. Она поймала себя на мысли, что хочет утешить его, убрать голод из золотых глаз. Появилась такая острая нужда в нем, что ей захотелось насытить ее.
— Мне кажется, что ты напугал меня сильнее, чем вампир. По крайней мере, я знала — он злой. Я чувствовала это в нем и знала, что он хочет сделать мне что-то, что намного страшнее смерти. Скажи, что ты хочешь от меня?
— Если ты не видишь во мне зла, Александрия, то прислушайся к себе. Ты ведь никогда не ошибалась в опознании зла?
— Я видела, что ты сделал с Полем Уохенстрия. Или мне не стоит верить своим глазам?
— Так то, что я сделал — плохо? Я уничтожил вампира, охотящегося на людей. Я думал, что он уже обратил тебя в вампира. Считал, что ты собираешься выпить кровь у ребенка. — Он прикоснулся к ее лицу своей ладонью. Она была теплой и успокаивающей, оставив ощущение его даже после того, как он опустил руку. — Я глубоко сожалею, что испугал тебя, но не жалею, что уничтожил вампира. Это — то, что я делаю; это причина, почему я продолжал свое существование так долго и так далеко от дома. Для защиты обоих видов, людей и Карпат.
— Ты говоришь, что ты не вампир, но я видела вещи, которые ты можешь делать. Ты намного сильнее того вампира. Ты испугал его.
— Разве ты не наказываешь преступников, если встречаешь их?
— Если ты не вампир, то кто ты?
— Я Карпатец. — Повторил он терпеливо. — Я являюсь землей. Мы существовали от начала времен. Мы земля, ветер, вода и небо. Наши силы огромны, но есть и ограничения. Ты не стала вампиром, который разрушает все. Ты стала такой же, как я, как мой народ. Я уже рассказывал тебе, что только горсточка людей может стать такими как мы. В большинстве случаев те, кого стараются изменить сходят с ума, и нам приходится их уничтожать. Все это я рассказываю тебе не для того, чтобы напугать, а наоборот, чтобы помочь понять — ты не можешь навредить.
Александрия безмолвно, изучала его лицо. Физически он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Он выделялся мужественностью и силой. Но она видела, что опасность скрывается в глубине, и боялась. Должна ли она поверить ему? Сможет ли?
Легкая улыбка смягчила его губы, глаза стали цвета расплавленного золота.
— Не думай об этом сейчас, cara. Ты должна узнать меня лучше, прежде чем примешь это решение. — Его рука скользила по длине ее волос, слегка касаясь кончиками пальцев. Но она, все же, чувствовала это в своем животе, на затылке и вообще каждой клеточкой своего тела. — Перемирие, Александрия, на эту ночь с твоим братом, пока ты не выздоровеешь и не наберешься сил.
Она молча кивнула, испуганная, что не может доверять своему голосу. Она буквально чувствовала, как ее тянет к Эйдану. Она чувствовала себя в безопасности, но понимала, что подвергается риску. Она попробует забыть свои опасения, хотя бы на несколько часов, и будет просто наслаждаться общением с Джошуа.
Эйдан улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка, которую она увидела на его лице. Она заглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание. В его взгляде было что-то очень сексуальное, что заставило Александрию испугаться еще сильнее. Ей никогда не приходилось прятать собственные чувства.
— Дверь перед тобой, — сказал он.
Она повернула свою голову так, чтобы посмотреть на него, когда увидела дверь подвала.
— Какие еще фокусы спрятанны у тебя в рукаве? Секретный пароль?
— Это всего лишь выступающие камни.
— Как все просто. — Александрия потянулась к дверной ручке одновременно с ним. Его рука обняла ее, приблизив их тела так, что она почувствовала его прикосновение, мужской запах и тепло его тела, проникающее даже через одежду. Необдуманно она отдернула свою руку. Алекс могла поклясться, что когда он открывал дверь, она слышала его смех у уха. Когда она повернулась, чтобы гневно посмотреть на него, его лицо было сама невинность.
Александрия еле сдержалась от желания ударить его голень ногой и с большим достоинством прошествовала в ярко освещенную кухню, гордясь своим самообладанием.
Эйдан наклонился близко, стоя позади нее.
— Я могу читать твои мысли,
— Не хвастайтесь этим, мистер Сэведж. Для тебя это точно больше чем имя.
— Если ты не будешь называть меня Эйданом, то придется поговорить на эту тему с Джошуа. А ты знаешь, что он всегда получает желаемое.
Она мягко засмеялась.
— А ты сказал, что у тебя нет воображения… Я не могу дождаться, когда ты это сделаешь.
Глава 6
Кухня была огромной; на много больше, чем площадь всех комнат, которые снимала Александрия для Джошуа в пансионате. Здесь было красиво, а огромное окно выходило в сад. Кругом была зелень, сама комната сверкала чистотой. Она оглянулась вокруг, пытаясь все осмотреть.
— Здесь очень красиво.
— У нас есть микроволновая печь на тот случай, если ты решишь что-то приготовить, и мусорная корзина, если вдруг не получится.
— Очень смешно. Ты отлично знаешь, что я умею готовить.
— Так-то оно так, только вот Джошуа уверял меня, что не умеешь, пока уплетал домашнее печенье Мэри.
— Так она еще и печет. Не знаю, смогу ли я поддерживать такой образцовый порядок. — Александрия состроила рожицу. — Я полагаю, это она отвечает за чистоту в доме? А что же она не умеет?
— У нее нет твоей улыбки, — мягко ответил он.
В один момент время, казалось, остановилось, пока она смотрела в гипнотизирующее золото его глаз, чувствуя тепло, льющееся из них в нее.
— Александрия! — Воскликнул Джошуа, врываясь в комнату и бросаясь к ней, обрывая гипноз Эйдана. — Алекс!
Она подхватила его и сильно прижала к себе, почти задушив. Затем осмотрела его на наличие ран и
