Леня Белкин схватил ведро и, зачерпнув кружкой воду, погнался за товарищами:
- Кто хочет купаться? Подставляй голову!
- Мазину жарко!
- Нет, Одинцову! Петьке!
Белкин наскочил с ведром на Мазина. Оба упали, вода пролилась, ведро с грохотом покатилось по ступенькам.
На шум выскочила Нюра Синицына:
- Бессовестные! Что вы делаете? Нам новое ведро дали, а вы его по ступенькам катаете!
Она подняла ведро и стала разглядывать его на свет.
Белкин, хромая, поднялся на ноги:
- Тебе ведро жалко, а человека не жалко!
- Хватит баловаться! Пошли в класс порядок наводить! - крикнул Саша Булгаков.
В классе лежало не убранное с ночи сено. Петька Русаков уже сгреб его в кучу и развалился наверху.
Мазин с размаху шлепнулся ему на спину:
- Мала куча! Мала куча!
Ребята навалились друг на друга. Сено полетело во все стороны. Леня Белкин стал на четвереньки и с целой копной на спине вылез в коридор.
- Вам что, сено на один раз дали, что ли? - напали на ребят девочки.
- Убирайтесь отсюда сейчас же! - размахивая полотенцем, кричала Лида Зорина.
- Как не стыдно! Ведь этим коров кормят, а вы ногами топчете!
- Уходите отсюда!
- А вы не командуйте здесь! Какие командирши приехали!
- Повязали себе косыночки и воображают!
- Ребята, Сергей Николаевич идет! - крикнул Одинцов.
- Собирайте сено!
- Ага, испугались! Вот вам будет сейчас! - поддразнили их девочки.
Сергей Николаевич вошел в класс.
- Что тут у вас происходит?
- Да ничего... Работаем, Сергей Николаевич! - скромно отозвался Мазин, как ни в чем не бывало собирая в охапку сено.
- Ой, работают! - всплеснула руками Синицына.
- Что, попадает вам от девочек? - усмехнулся Сергей Николаевич и, подойдя к куче сена, с удовольствием уселся на нее. - Хорошо! Люблю я на сене поваляться! Удивительно пахучие здесь травы! Мне всю ночь снился мед. Интересно, от каких это цветов пахнет медом?.. А ну-ка попробуем разобраться в этом гербарии! - Он положил на колени пучок сухой травы и осторожно отделил сморщенный сиреневый цветок. - Вот это, например...
Ребята со всех сторон полезли смотреть:
- Это клевер! Клевер!
- А вот полевая гвоздика... и мелкая ромашка... Смотрите, Сергей Николаевич, ромашка!
- А вот это - травка 'степное сердце', она может всю зиму стоять.
- А вот мята. Я мяту нашел. Эх, и пахнет! Понюхайте, Сергей Николаевич! - протягивая засохший стебель мяты учителю, радовался Малютин. - Мята на сырых местах растет, - это, верно, около реки косили траву.
Все по очереди понюхали мяту, разглядели выгоревший от солнца василек, сморщенные копытки, увядший цветочек смолки.
В коридоре послышались шаги Мити.
- Что это так тихо у вас? Я думал - все купаться ушли, - сказал Митя, заглядывая в комнату.
- Какое купанье! Мы еще не убрались. Везде беспорядок. А что у ребят делается!
- Что у нас делается? Ничего не делается! - запротестовали ребята.
- Вот в том-то и дело, что ничего не делается! - засмеялся учитель. - У нас с вами, Митя, тоже еще никакого уюта нет. Придется вступить в соревнование с мальчиками.
Трубачев вскочил:
- Ребята, на соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!
- А с нами? Сергей Николаевич, с нами! - запрыгали девочки.
- Ну, с вами мы не беремся! Мы уж с мальчиками лучше... Как вы думаете, Митя, а? - спросил учитель.
- Да уж с девочками насчет уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!
Девочки лукаво поглядывали на них:
- Да мы вам все сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.
- Ну нет! Это не годится, - запротестовал Сергей Николаевич. - У вас свои дела, а у нас свои.
Все принялись за работу.
Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним еще в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя.
Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:
'Эх, разбил ты меня... Старость не радость'.
Ребята напали на Мазина:
'Ты что, не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется'.
Мазин, почесывая затылок, недовольно сопел:
'Он тоже не маленький...'
В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов.
У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.
У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести все в порядок. Школа ожила.
Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.
После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.
- А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я еще колья забью. Садись, хлопцы! - приглашал он улыбаясь.
Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.
После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.
- Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! - сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. - Славные места... Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено... Много и крови пролито... Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую. В голову ранен был... Два дня мы с ним в болоте скрывались...
- А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? - с интересом спросил Игнат.
- Он, он! - оживился Николай Григорьевич. - Вот я к нему и поеду... А далеко ли до пасеки?
- Далеко. Отсюда не увидишь. Если по шоссе идти - километров двенадцать будет, а как снимут
