бумажку. Вроде фотокарточка. Разложил на столе у Командира, расправил ладошкой. – Вот.
– Что вот?
– Фотография Гумбольдта. Свежая. Год назад снимали. Там… – и показал в сторону комнаты отдыха при кабинете Командира.
Имея в виду Столицу самого конца шестидесятых.
Командир спонтанно оглянулся: дверь в комнату была приоткрыта. Командир был там как раз перед приходом Легата. Никаких Гумбольдтов не видел… Он взглянул на фотографию. Плохо, наскоро щелкнутая фотка. Не очень резкая, света маловато. Но снимали на улице: вон, машина сзади, вернее – темный ее контур. Лицо, лицо… Черт, а ведь знакомо! Но это не тот человек, с которым он когда-то дошел до ворот с орлом. Или есть что-то общее? Черт его знает! Сравнить бы с какой-нибудь другой его фоткой?..
– Только одну дали? – спросил он Легату.
– Ни одной не дали. Я сам спер, пока досье просматривал.
– А что в досье?
– Да ничего! Несколько фоток и какие-то мутные донесения. Непонятные. Ни о чем.
– Он тебя развел и они тебя развели. Дубль-пусто, – уверенно сказал Командир.
– Согласен, – не спорил Легат, потому что эта мысль уже пришла к нему в башку и там окопалась, – а что я мог сделать? Стучать кулаком по столу? Орать? Грозить, что пожалуюсь Бровастому?.. Вот что б ты выбрал? Смолчать и уйти в будущее, а потом вернуться? Или плюнуть на ребят, которые остались, и жить в будущем… то есть в настоящем, в наши дни – припеваючи?.. Еще вариантик был: и самому остаться. И загреметь в какой-нибудь Сиблаг лет на десять. Причем втроем… Выбирай!
Командир не отвечал и смотрел на Легата странно – замороженно: будто, например, он, Легат, постарел на сорок лет. Или это вообще не Легат, а инфузория-туфелька. С микроскопом в ложноножках.
– Ты чего? – на всякий случай спросил Легат.
– Ничего, – сказал Командир и разморозил взгляд. – Жалко мне тебя…
– С чего бы? – удивился Легат.
– С того бы. Попал ты, брат, и я с тобой попал.
Что-то он понимал, выходит, чего Легат пока не дотумкал.
– Куда мы попали? Что ты несешь?
– Вероятно, себя… – странно ответил Командир. Возможно – цитатой, но Легат ее не помнил. – Ты такое выражение слыхал: заложник ситуации? Слыхал… – сам себе ответил. – Так вот мы – типичные заложники ситуации, которую тебе навязали, а ты ее через сорок лет протащил и не надорвался. Ты обязан или найти Гумбольдта, что возможно в принципе, но маловероятно. Особенно если он умер. Второй вариант: ты сам становишься им. Но что значит быть Гумбольдтом? Уметь ходить под землей? Полагаю, этого мало. Что он делал? Какого хера он ползал оттуда сюда и наоборот? Что он носил? Информацию? Контрабанду? Людей переправлял? Наркоту? Что еще? Придумывай. Ты же у нас фантаст!
– Не знаю, – пригорюнился Легат. – Судя по той фигне, что я прочел в папке в Конторе, информацию. Но какую-то хилую… Может, мне не все показали?
– Легат, ты мне – друг, но ты сам влез в это говно. Я тебе даже помочь толком не могу: Контора – не в моей компетенции, ты отлично знаешь. А те, в чьей она компетенции, меня не очень-то любят. Как быть, а?.. – не дожидаясь ответа, снял трубку первой спецсвязи, полистал красный телефонный справочник, нашел, нажал четыре кнопки. Какие – Легат не видел, да и по фигу ему это было.
– Это Командир из Службы. Я могу переговорить с Директором?.. – послушал ответ, добавил: – Спасибо. Жду… – подержал вынужденную паузу, продолжил: – Добрый день, господин Директор. Спасибо, что уделили внимание… Да, есть дело. Или – может быть есть. Зависит от вашего ответа… Вопрос?.. Да простой вопрос. Вам говорит что-нибудь такое имя: Гумбольдт?.. Откуда я знаю?.. От моего сотрудника, как ни странно… Он?.. Он вчера ночью вернулся из… как бы поточнее… ну, о-очень дальнего путешествия… Нет, не из Антарктиды. Из нашей родной Столицы. А дальность измеряется не в километрах, а в годах… Сколько? Да ровно сорок. Сорок годков… Нет, я его никуда не посылал, разве что к черту. Все, что с ним произошло – его инициатива. Да, я о ней знал, но не счел нужным препятствовать, потому что никакой крамолы не видел. И сейчас не вижу – крамолы, крамолы… Если вам или вашим людям любопытно его послушать, он может быть у вас в любое время… Хорошо, прямо сейчас. Фигурально выражаясь, конечно. Ему понадобится минут десять, чтобы доехать из Крепости до Конторы… Да, он будет… Нет, докладывать наверх мне пока не о чем, но о самом факте я не сказать не могу… И снова спасибо, господин Директор… – осторожно, как стеклянную, положил на телефон трубку.
Сказал, не улыбаясь:
– Проще всего мне было бы дать тебе очередной отпуск и посмотреть: разрулишь сам ситуацию или просрешь. Это был бы хороший вариант. Но, как видно, неверный. Поэтому ты сейчас мухой летишь на соответствующую Площадь, подъезд второй, там тебя встретят и, вполне допускаю, будут грубы.
– Командир, чего ты несешь? Я – старый, битый-перебитый Колобок. Я и от бабушки ушел, и от дедушки…
– Боюсь, что от волка так просто не уйти… Ладно, не ссы, Легат. Родина тебя не забудет – раз, а два – не бросит. Ты ж Колобок не с улицы, тебя ж в спецпечке пекли. Наши сказки плохо не кончаются. Кто сказал?
– Ты и сказал.
– А ты согласился. Езжай. Там ждать не любят. И оттуда – сюда. Тоже мухой.
– А если – в узилище?
– Это вряд ли. Он мне перезвонить обещал. И знаешь что? Он ничему не удивился. Даже вопросов не задавал. Вообще!
– Что-то мне все это не нравится.
– Поздно плакать, Легат… Да, кстати, ключ и коробка с орлом – где?
– Здесь. – Легат достал из кармана ключ и смятую коробку с остатками сигарет.
– Оставь мне… Ты ворота запер, когда прошел… – поискал слово, – сюда прошел?
– Запер. Но отдать ключи не могу.
– А это нас не колышит, – сообщил Командир, открывая сейф. – Это – вещественные доказательства.
– Не могу, – вздохнул Легат. – Мне либо повеситься придется, либо через три дня максимум вернуться в прошлое. Это ультиматум, Командир. А без ключей – никак. Прости. Ну что, пока?
– Не на войну идешь. – Командир подошел, приобнял, похлопал ладонью по спине. – Оттуда – прямо ко мне, – повторил он. – Я Директору, как ты слышал, молчать не клялся. Более того, я обязан сообщить Главе о твоем… скажем так, приключении. Все это дело как-то странно пованивает, мне кажется. И Генерал этот… Если тебя до… – он подумал секунду, – до шести вечера не отпустят и ты мне не перезвонишь, я подымаю хипеж. А отпустят – позвони сразу и – сюда. Надо будет отметить…
– Что отметить? – спросил Легат, с легким ужасом думая о предстоящем питии, которое всегда – не нормировано.
– Связь времен, Легат, связь времен… Ладно, лети. А то посадят… – и сам своей шутке засмеялся. Как- то невесело, правда… И вдруг вспомнил: – Да, Генерал-то мне зачем звонил? Неужто по твою душу? Но как он узнал?..
– Почему ты думаешь, что он звонил из-за… ну, из-за этих дел, с Гумбольдтом? Может, он по другому делу звонил? Или просто-так…
– Конторские просто так нам не звонят, да и вообще никому просто так не звонят. А других дел с ними у меня нет. Ну, никуда не деться, Легат, твой ход – как к гадалке ни ходи…
10
А на втором подъезде Легата уже ждали, в чем он, впрочем, ни секунды не сомневался.
Как и сорок лет назад (а как сказать иначе?), его встретил офицер в звании капитана.
– Господин Легат? – спросил он, хотя Легат заранее достал из кармана удостоверение Службы.
Легат ему его и протянул.
– Не надо, – быстро сказал капитан. – Пойдемте со мной. Я вас провожу.
И повел сквозь кордон, даже не оглянувшись, не сомневаясь, что Легата пропустят мигом, и что он идет следом, а не остался по ту сторону кордона. Уверенность была оправданной, Легат послушно следовал за
