тебе покажу, кого ты привел в дом.
— Ну что еще ты придумала? Опять кажется?
— Быстрее? Сейчас увидишь!
Он поднялся вслед за ней в чердачную комнату, Татьяна отвернула край занавески.
— Видишь огонь?
— Где огонь? — за окном было темно из-за низкой облачности. Овчарки еще лаяли, прыгая на забор.
— Отблески на земле! Вспышки! На земле, под ее окном. Сигнал подает! Стерва…
— Какой к черту сигнал? Кто?
— Женщина, которую ты привел в дом!
Поспелов встал за занавеску, с минуту вглядывался в темень земли и окна своей спальни, где сейчас была Рем — ничего!
И собаки поуспокоились, взлаивали для острастки… Татьяна становилась неврастеничкой. Возможно, от одиночества и страха в «бермудском треугольнике» не выдерживала психика, начинались галлюцинации, навязчивая подозрительность, шпиономания. Отправить бы ее в Москву вместе с Ремом…
— Там ничего нет, — он приобнял «жену». — Успокойся, тебе почудилось…
— Хочешь сказать, у меня что-то с головой? — она задиристо высвободилась. — Но я видела! Вспышки через равные промежутки времени!
— Ладно, — согласился Георгий. — Иди спать, а я тут подежурю. Иди и ни о чем не думай. Все будет хорошо.
Она ушла с видом обиженной девочки, а он долго потом сидел у окна и, как дурак, таращился в темень, пока перед глазами и в самом деле не поплыли круги и вспышки — признак утомленного зрения.
Наконец ушел в зал, намереваясь прилечь на диван и поспать хотя бы пару часов, однако, покурив на балконе, понял, что и в эту ночь сна не будет. У него возникло ощущение, что его постепенно, незаметно и давно вяжут по рукам и ногам, опутывают самыми неожиданными условиями и обстоятельствами. Причем сети забрасывают со всех сторон: хотели захватить на ферме Татьяну — она права, с помощью Ворожцова готовился захват! Затем втравливают Рема в обычную уголовщину, тем самым нейтрализуя активного агента. Если бы они хотели убрать резидента и всю агентуру из «бермудского треугольника», пожалуй, давно бы нашли способ как, попросту отстреляли бы где угодно — в сопках, на дороге или даже на крыльце дома.
Но пришельцы его вяжут, путают, возможно, добиваются покорности, чтобы сидел и не высовывался, чтобы ощутил, будто они вездесущи и все могут. Разумеется, им не выгодно ликвидировать сеть разведслужбы, в открытую вступать в конфликт с российскими спецслужбами, потому хотят приручить резидента, как-и положено «гуманоидам», средствами «гуманными».
А у Поспелова пока, кроме спорадических стычек с пришельцами, ничего не получается. Нужно действие иного качества, другого порядка, поскольку любой его ход, согласованный оперативным планом, давно просчитан и легко прогнозируется пришельцами. Следует резко и неожиданно перейти в наступление, ударить со стороны, откуда не ждут удара, навязать свою игру… Но для этого потребуется разработка особого плана разведмероприятий, качественно новая агентура и сама постановка задачи.
А пока входишь с таким предложением к руководителям, пока убеждаешь и доказываешь, пришельцы вычислят все его замыслы, и дитя умрет, не родившись. На это и расчет у пришельцев: они прекрасно изучили структуру и тактику действий спецслужб, психологическую обстановку в обществе, нужных им людей используют вслепую, через официальную прессу давят на мозги сказками о летающих «тарелках», пришельцах, полтергейсте и прочей чертовщине. На сломе идеологии оставшийся без всякой веры человек поверит во что угодно. Можно сказать, они обеспечили себе оперативный простор, осталось только парализовать работу спецслужбы в «треугольнике», что они сейчас делают и весьма успешно. Вот уже идет утечка информации, и, ясно, через собственных агентов! А каждый из них проверен и проверяется постоянно целым специальным аппаратом, существующим в конторе на правах внутренней контрразведки.
В таких условиях начинаешь подозревать всех, а потому лучше всего свернуть всю операцию своими руками, чего, собственно и ждет противник… Тут и Ворожцов может пригодиться!
Поспелов прошел по ночному дому и спустился на хозяйственный этаж. Все эти дни «жена» держала своего пленника в аскетической строгости, приносила только воду, поэтому бывший хозяин фермы ел комбикорм. Георгия он не знал в лицо, и если видел, то только издалека, когда присматривал за соперником в Верхних Сволочах, однако тут сразу же узнал, понял, кто перед ним. В темнице пахло мочой — на прогулки его тоже не выводили…
Нельзя сказать, что он был замучен, затравлен, сломлен; перед Поспеловым сидел понурый, обозленный мужик. У него еще были силы бороться за жизнь…
— Разговор будет короткий, — предупредил Георгий. — Есть всего два варианта спастись от смерти. Строго и прилежно исполнять все мои поручения, и тогда я научу, что сделать, чтобы не пристрелили в первые же часы, как только покинешь ферму. Или остаться здесь, в кладовой.
— А остаться — надолго?
— Пока не сожрешь весь комбикорм!А здесь его полста мешков. Пока не захлебнешься в собственном дерьме, пока не превратишься в животное. Потом я тебя под мох спрячу.
Ворожцов устало вздохнул, блеснул в полумраке белками глаз.
— Н-ну, сука, вот как подставил…
— Сам подставился.
— Чуял ведь, что он с вами связан. В сопках каждый день рыскал.
— С нами он не связан. Ты хоть сообразил, кому в руки попал? Или не дошло?
— Что там — не дошло…
Поспелов установил ему на колени картонную коробку, достал лист бумаги и ручку.
— В таком случае пиши. В правом верхнем углу. Разборчиво, не торопись. «Руководителю спецподразделения службы безопасности полковнику Зарембе А. В. от гражданина Ворожцова…» Имя, отчество полностью и адрес.
— Ворожцов начал было писать, но вдруг спохватился, поморгал белыми от мучной пыли, мохнатыми ресницами.
— Это… такое поручение?
— Поручение, поручение, пиши, — успокоил Георгий. — «Я, Ворожцов Михаил Константинович, добровольно даю согласие на секретное сотрудничество в органах службы безопасности России и принимаю на себя обязательство добросовестно выполнять все порученные мне задания и хранить государственную и служебную тайну». Число и роспись. Впрочем, нет, только роспись. Число я поставлю то, которое нужно.
Он сидел, хлопал глазами и никак не мог выдавить слова, будто ему сделали «банзай». Это было лишним доказательством, что использовали его втемную и действительно подставили, как дурачка.
— Что ты рот разинул? Пиши! — поторопил Поспелов. — Тебе еще много бумаг придется писать, до самого утра.
Ворожцов потряс головой, скинул коробку с колен.
— — Нет, не буду! Я тебе… Я вам такой подписки не дам. Я думал, ты… думал, вы из банды. А вы…
