выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека.
— Наконец-то! — выдохнул он облегченно. — Слава Богу!
Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва…
— Ну, чего ты, рома? — напустил он цыганскую веселость. — Садись, пиво попьем, пожар в груди потушим…
Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.
— Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело!
— А кто же в этом сомневается, дорогой! — засмеялся полковник. — Кто же тебя так разогрел? Кто обидел?
— Да никто, — несколько смутился физик. — Я сам себя… Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!
Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!
— Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? — выдал очередь вопросов Заремба.
— Вот, я так и знал! — задергался Меркулов. — Обязательно появятся вопросы!
Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!
— Давай. А то ты начал с конца, с вывода.
— Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!
— Я-то могу поверить, — спокойно отпарировал полковник. — Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский.
Меркулов перетасовал папки и снова смутился.
— Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся…
— Ничего, я подожду, — Заремба отхлебнул пива.
Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.
— Объяви «Грозу» по ядерным объектам, — распорядился он. — Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды.
— Опергруппа только что прилетела с «Грозы», — посетовал тот.
— Я тоже с «Грозы»! — зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных случаях.
— А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение!
День и ночь под ружьем стоять будут!
Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил:
— Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы.
— Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, — напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика…
Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв — вещи, конечно, исправимые, — его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий — и единственный! — для него момент.
Физик принес еще одну папку — с газетами, — разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.
— Как думаете, что это?
— Заставка, — пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. Не хватало текста — закрыли дырку.
— Верно. Только заставка эта — схематичный разрез ядерного реактора, пояснил Меркулов. — А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение сверхновой звезды — это в астрономии.
— И что же означает этот ребус?
— Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки указывает на слово «Санкт-Петербург». Приложите линейку и посмотрите.
Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт- Петербург — ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая зарисовка.
— Ну, это еще не предмет для таких заключений! — Заремба намеренно небрежно откинул газету. — Может быть простым совпадением.
Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.
— По теории вероятности — да, возможно, — прокомментировал он. — Даже то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине. — Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в Санкт- Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано.
— А сегодня какое?
— Сегодня пятнадцатое!
— А есть, что ты не допускаешь? — оторвавшись от стола, спросил Заремба. — Что не укладывается в теорию вероятности?
— Есть! — почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще одну газету, изрядно потрепанную. — В теорию вероятности не укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт.
В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму, точнее, на дату — 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом.
Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была выпущена газета — за неделю до события! — встал, допил пиво из бутылки, поставил ее на окно за портьеру.
— Эти газеты… Ты сам собрал?
— Нет. Два дня назад их привез один… чудак из Новосибирска.
— Почему чудак?
— Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне через наши заслоны целых полдня.
