Ночью на биостанции в медвежьем углу Тверской области я в четвертый раз за последние три дня давала свидетельские показания. Признаваться вызванному из ближайшего большого села «Аниськину», что лицо убитого мне знакомо, не стала. Не сошла же я с ума. Молчать буду как партизан. Ни один мускул не дрогнет!
Дрогнул. После пятого по счету вопроса:
— Машину марки «Мерседес-Гелентваген», джип, цвет черный, государственный номер «О-один-один-один-О-О» со следами недавней аварии на переднем бампере и на правом крыле не встречали?
Тут-то я и вздрогнула. А еще говорят, что наша милиция плохо работает. Бережет она меня и вправду плохо, а работает — ух! И про преследовавший меня по дороге из Астахово «Гелентваген» уже знают, и с новым трупиком все сопоставили.
Хорошо еще, у меня хватило ума ни в чем не признаваться, а лицо мое за последние дни окончательно перестало что-то выражать.
— Не знаю.
— А автомобиль «ГАЗ 2410», седан, цвет фиолетовый, государственный номер… — не успел дотараторить «Анись-кин».
— Не знаю, — машинально ответила я. Но поморщилась. Что-то знакомое. На всякий случай уточнила:
— А «ГАЗ» — это что?
— «ГАЗ» это «ГАЗ», — конкретно ответил «Аниськин». — «Волга» в просторечии.
— Тогда это моя.
— А зарегистрирована на гражданку Сизову Елену Петровну, — уточнил бдительный страж сельско-лесного порядка. И это уже успел узнать. Быстро, если учесть, что никакого интернета в его сельском отделе милиции отродясь не видали.
— Подруга дала съездить в командировку. Моя накануне сгорела.
«Аниськин» поднял брови. Эх-х, все-таки ляпнула лишнее.
— От старости, — добавила я с поспешностью, вполне способной выдать мою неуверенность. Если этот сельский Дукалис еще и психолог, то пиши пропало.
— На ней еще сына из роддома забирали, — продолжала оправдываться я, будто чужому менту это хоть что-то могло объяснить.
— А сейчас сын где? — поинтересовался несколько насторожившийся служака.
— В космосе, — искренне призналась я и поняла, что окончательно сошла с ума. Столичный телеканал с их космическим шоу вряд ли достает до этой глуши.
— Проверим! — буркнул «Аниськин». — До окончания следствия прошу оставаться на местах…
На каких местах?! Мне в Москву надо. У меня же срочное задание. Агентству требуются мишки исключительно в оцифрованном виде, дикий фонд ждет.
— У меня командировка. Я завтра в Москве быть должна. У меня в Белом доме съемка, — легко присочинила я — врать так врать. — «Гелентваген» и мужика, медведем задранного, я знать не знаю. Ну и что, что с московскими номерами? И у президентского кортежа машины с московскими, их тоже подозревать будете? Вам нужно проверить, почему у меня эта машина? Позвоните хозяйке, я вам сама номер дам.
— От вас мне не надо, — бдительно не доверял свидетельнице «Аниськин». — Мало ли чей номер вы назовете! Вдруг вместо номера телефона владелицы автотранспортного средства назовете номер сообщницы!
Вот оно, сельское ментовское счастье — убийство, подозреваемые, допросы! А то за всю его службу ничего крупнее кражи навоза не случалось. Хотя зачем я так. Не знаю же. Может, этот парень раскрыл множество преступлений. Или еще лучше — предотвратил их. Как там психологиня учила: возлюби собеседника, пожалей его искренне, и он предстанет перед тобой человеком, а не функцией.
— А вас как зовут? — решила я начать поиск человека в участковом. И посмотрела прямо в глаза, попутно заметив сосем еще детский веснушчатый нос. Сколько их, интересно, веснушек-то на носу?
— Я уже представлялся. Младший лейтенант Корушко. Я продолжала считать веснушки.
— Николай Николаевич.
— Коля, мне домой хочется. Не верите мне, так узнайте номер телефона владелицы автотранспортного средства в московском ГАИ.
— Звонить могу только из отделения связи в Маковке. Оно до утра закрыто.
— Звоните с мобильного. Ищите через интернет. «Аниськин» посмотрел на меня, словно я предлагала
ему что-то неприличное. Но я все еще увлеченно считала веснушки. Младший лейтенант Корушко смилостивился и, вздохнув, взял из моих рук мобильник.
Ехала и не хотела останавливаться. Как только «Аниськин» дозвонился до Ленки («Говорила тебе, это все Красный Феникс!»), я была отпущена на все четыре стороны.
Силантьич с Ириной уговаривали остаться хотя бы до утра, но я категорически не могла сидеть на месте, тем более спать. Силантьич на велосипеде вывез меня на дорогу, где уныло ждала Ленкина «Волга», и на прощание смачно поцеловал в щеку.
— А ты человек!
— Да уж, не медведица.
— Не гони особо. И поглядывай по сторонам. Мало ли чего.
Глаз его в темноте было не видно, но в голосе чувствовались отечески- прощающие нотки.
— Это ты Корушке будешь говорить, что задранного мужика в глаза не видела. А мне брехать не надо.
Подтолкнул меня в машину. Перекрестил.
«Гелентваген» пустой. Мужик убитый. Странно, что только один. А если он был не один, то где другой? Или другие? Почему бросили «Гелентваген»?
«Аниськин» с его пятьюдесятью четырьмя веснушками, надо отдать ему должное, оказался пареньком въедливым. Кроме проверки версии, что Ленка сама дала мне машину и что я действительно находилась на биостанции в командировке с целью подготовки репортажа о возвращении выращенных медведей в дикую природу, он проверил и данные на брошенный «Гелентваген». И, возвращая мне паспорт и права, между делом сказал, что джип принадле жал фирме «Связьтраст», у которой два дня назад в центре Москвы был взорван автомобиль марки «Мерседес», погибли сотрудница и охранник.
— В Малом Спасоглинищевском переулке, — процитировал он ответ из московского управления. Я мысленно возблагодарила Бога за то, что сельский детектив не знал расположения московских улиц и не мог догадаться, что машина с сотрудницей и охранником взорвалась во дворе того же дома, в котором прописана его ночная свидетельница. Только дом этот, как многие угловые дома, в графе прописки значится по названию перпендикулярной улицы.
Теперь понятно, что и сшибавший меня «Гелентваген», и задранный «ошибочным» медведем мордоворот, и тот взрыв, в котором погибла «репутационная потеря», — все это звенья одной цепи.
А «Связьтраст» — как раз мои соседи из корпоративного подъезда. Получается примитивная схема: взрыв был случайностью или их междоусобными разборками. Но «связьтрастовцы» списали все на мой «Москвич» и стали за мной охотиться. Если все мои «случайности» были организованы ими, то никакого дяди Жени, никакой померещившейся мне «Синей Бороды» и прочих
