подхватил ее под руку и повел в гостиную, где уже стояли ломберные столики.
— Прошу, леди Перри! — воскликнул молодой Браммел. — Уверен, что вы тоже заслужите благоволение его высочества.
— Вы в самом деле так считаете? — простодушно спросила Джорджина.
— О, вне всякого сомнения, — предсказал Браммел и повел свою даму следом за парочкой.
— Если вы будете и впредь развлекать гостей подобным образом, никогда от него не избавитесь, — пошутила Кэролайн, едва Браммел отошел подальше.
— Зато вы чрезвычайно умело выбрали Принни партнера за карточным столом, — поддакнула Юнис. — «Но как я смогу вернуть долг, ваше высочество?» — передразнила она леди Джонсон.
— Я бы умерла, взгляни он на меня так, как на эту вдовушку.
— Аллегра знала, кого пригласить, — вмешался герцог. — И леди Перри, и ее сестра — женщины светские и многоопытные. Они весь вечер не отойдут от Принни. Может, хоть сегодня он не просидит до утра за картами и мы сможем провести ночь с нашими прелестными женами.
Остальные рассмеялись, а дамы смущенно покраснели.
— Бедняге Куинту пришлось часами играть с принцем в карты. Правда, он отказался играть на деньги, — заметил Оки. — Принни был донельзя раздражен.
— Вместо этого они играли на английские графства. Куинтон получил Вустер, Херефорд и Уэльс, но еще пара ночей — и он стал бы королем Англии, судя по тому, как играет Принни, — фыркнула Аллегра. — По‑моему, он вообще не знает правил.
Страстно хочет выиграть, но при этом чересчур опрометчив.
— Пора к гостям, — напомнил герцог, улыбаясь шутке жены.
Когда остальные вошли в гостиную, оказалось, что принц, Браммел и их дамы уже увлечены игрой.
За второй стол уселись лорд и леди Уолворт, граф и Оки. Аллегра подошла к фортепьяно. Герцог вызвался переворачивать ноты. Полилась нежная мелодия. Остальные женщины невольно заслушались.
— Ты изумительна, — тихо сказал Куинтон жене. — Мы женаты меньше недели, а ты развлекаешь гостей так уверенно, словно всю жизнь была герцогиней. Принц то и дело твердит, что он прекрасно проводит время.
Он нежно коснулся губами макушки Аллегры.
— Я счастлива, что вы довольны, милорд, — шепнула она, чувствуя, как сильнее забилось ее сердце, и тут же хитро улыбнулась:
— Только не думай, пожалуйста, что я буду устраивать такие роскошные обеды, когда мы останемся одни. Не желаю, чтобы ты превратился в подобие Принни. Я заметила, что ты неравнодушен к сладкому и съел два куска генуэзского торта, не говоря уже о лимонном пирожном и шоколадном суфле.
— Просто не смог устоять, — усмехнулся герцог. — Не думал, что наша кухарка знает рецепт генуэзского торта.
— Она и не знала. Это я дала ей книгу рецептов тети‑мамы.
Моя мачеха заказала сделать копии для меня и Сирены. Но как только гости уедут, обеды вновь станут незатейливыми.
— Честно говоря, Аллегра, ты — единственная сладость, которой я жажду. Это могут подтвердить и наши друзья, — уверил герцог.
Аллегра подняла руки от клавиш и посмотрела на мужа:
— Ты всегда будешь говорить мне такие милые комплименты?
— Всегда, — поклялся он. — Поверь, я сам крайне поражен тем, что оказался в подобной ситуации. Могу надеяться только, что когда‑нибудь и ты полюбишь меня так, как люблю тебя я.
— Попытаюсь, Куинтон. Честное слово, попытаюсь.
Принц, как ни странно, выиграл несколько сотен фунтов и поэтому улегся в постель еще до полуночи. Ни для кого не осталось секретом, что леди Джонсон, спеша уплатить долг, вскоре присоединилась к нему. Следующее утро застало наследника британского трона в превосходном настроении и готового к предстоящей охоте. Перед отъездом джентльмены плотно позавтракали яйцами, беконом, овсяной кашей, свежим хлебом с маслом и сыром, треской в сливках и лососиной.
Дамы же все утро нежились в постели. Одна Аллегра спустилась вниз к десяти часам обсудить меню с кухаркой и вместе с Крофтом проверить запасы в кладовой: она все еще волновалась, хватит ли еды. Дворецкий заверил хозяйку, что Перкинс еще вчера привез нагруженную с верхом тележку с провизией.
Следующие несколько дней джентльмены провели за охотой, а леди — за разговорами. После обильного ужина обычно следовала игра в карты, пока принц не объявлял, что пора ложиться. За это время были убиты как наглый кабан, так и два прекрасных оленя и великое множество водяной дичи.
Принни был невероятно доволен, но вскоре и эти занятия ему наскучили, а сельская жизнь приелась, поэтому он объявил, что назавтра возвращается в Лондон. Только после того, как он едва ли не один уничтожил все, что было подано на завтрак, слуги уложили в карету огромную корзину с едой и четыре молодые пары дружно помахали ему с крыльца.
— Восхитительно! — заверил он своих хозяев на прощание. — Припомнить не могу, когда бы я так веселился.
Он галантно раскланялся и перецеловал женщинам руки.
Среди провожающих не было леди Джонсон и леди Перри. Накануне они обе оказались в постели принца и теперь едва дышали, поскольку тот оказался неутомимым любовником. Позже он любезно пригласил их в Лондон. Они обещали приехать… со временем. Только в полдень за дамами прибыл экипаж, чтобы отвезти домой. Сестры поблагодарили герцога и герцогиню за то, что те вспомнили о них, затевая охоту, и благополучно отбыли. Они оказались последними из гостей, потому что остальные уехали сразу же после принца, пообещав вернуться в конце месяца к первому балу Аллегры.
Осень окончательно вступила в свои права. Деревья надели роскошные наряды, сады и холмы переливались желтыми, оранжевыми и красными красками. Герцог пришел в восторг, узнав, что четыре его кобылы весной должны ожеребиться. И хотя он мечтал увезти Аллегру в какое‑нибудь романтическое местечко, но сейчас радовался, что к этому времени будет дома. Французский генерал Наполеон шел по Италии победным маршем, и герцог понимал, что им вряд ли удастся повидать Венецию в будущем году. Однако он все же решил поехать на сезон в Лондон, чтобы Аллегра смогла насладиться своим положением жены герцога. В провинции было чересчур тоскливо и уныло. Стоило, пожалуй, провести зиму в столице.
Аллегра заранее решила, что ее осенний бал должен произвести фурор. Она затевала маскарад, на который пригласила все знатные семьи в округе. Никто не отказался от приглашения: слишком многие стремились своими глазами увидеть новую герцогиню не слишком знатного происхождения, но с тугими карманами. Поскольку Хантерз‑Лейр был не слишком просторным, многие собирались остановиться у живших неподалеку друзей и родственников. Открытие бала назначили на десять вечера. В полночь все снимут маски, и гости смогут подкрепиться в буфете, а потом снова танцы и игра в карты до рассвета, когда оставшимся предложат завтрак.
— Мне не нравятся костюмы, — заявил жене Хантер.
— Но из тебя выйдет великолепный Цезарь, — мило улыбнулась Аллегра.
— А кем будешь ты? Женой Цезаря? — процедил он.
— Клеопатрой. Любовницы куда интереснее жен, по крайней мере мне так говорили, — хихикнула она.
— Клеопатрой?! Клеопатра была…
—..царицей, — докончила Аллегра.
— Не позволю, чтобы моя жена выставляла себя напоказ полуголой! — твердо заявил герцог. — Сюда приедет все чертово графство, а имени герцогини Седжуик никогда не касались сплетни.
— Как обидно, что все твои предки по женской линии были так скучны, — сухо отпарировала Аллегра. — И прошу не указывать, что мне носить, сэр! С каких это пор вы разбираетесь в моде?
— Аллегра! — завопил он. — Ты моя жена и будешь слушаться, дьявол меня возьми!
