как мир желания.
Куинтон стонал в порыве исступленной страсти к ней, к своей прекрасной и желанной жене. К Аллегре!
Голова у Аллегры шла кругом. Ошеломленная сладостным восторгом, который дарил ей Куинтон, она парила в небесах, поднимаясь все выше, становясь средоточием свирепой торжествующей радости, пока ее ощущения не слились в огненный клубок, разлетевшийся ослепительными брызгами. А теперь она падала, падала, проваливалась в теплое темное небытие, где наслаждение медленно угасало. Остались только мрак и пустота.
Придя в себя, Аллегра поняла, что герцог все еще лежит на ней. Их тела были влажными от пота.
— Ты… великолепен, — едва выговорила она, гладя его темные волосы. Он приподнялся и лег на спину.
— А ты неподражаема, моя дорогая герцогиня!
— Я люблю тебя, — прошептала она, прижимаясь к нему.
— А я тебя, — ответил он, сжимая ее руку. — О, милая моя девочка, как я люблю тебя!
Утром оказалось, что мадам Поль уже доставила одежду, которую они собирались носить во Франции. Она лично приезжала еще затемно, потихоньку постучала и оставила у лакея коробки. В первой оказались четыре потрепанные юбки из грубой ткани, столько же грязных трехцветных поясов, четыре заплатанные белые блузы, сабо и помятые чепцы. Во второй лежали три посеревшие от частых стирок мужские рубахи, такое же количество мешковатых панталон, короткие крестьянские куртки с металлическими пуговицами и три красных фетровых фригийских колпака, украшенных трехцветными кокардами. Сабо тоже не были забыты.
— Поразительно! — прошептала Аллегра. — Теперь нас наверняка посчитают теми, за кого мы себя выдаем.
— Почему здесь четыре женских костюма? — удивился герцог.
— Потому что Онор едет с нами, — спокойно объявила его жена. — Она превосходно знает французский, и ее здравый смысл будет в немалой степени способствовать нашему успеху, тем более что она лучше нас знакома с жизнью простых людей, о которой мы не имеем ни малейшего понятия.
— Откуда горничной знать французский? — полюбопытствовал Куинтон.
— Потому что она ежедневно сидела со мной на занятиях, дорогой. Однажды, когда мы с Джеймсом Люсианом не смогли понять, как спрягается глагол, Онор нас поправила, причем с прекрасным произношением, если верить нашему наставнику.
Все это время она тоже училась с нами и поэтому будет нам большой подмогой, Куинтон. Вот увидишь!
Герцог восхищенно покачал головой. Спорить с Аллегрой, разумеется, бесполезно. Кроме того, ситуация довольно забавная. Где это видано, чтобы горничная превосходно знала французский?
— Если ты так считаешь и если сама Онор готова рискнуть, я не возражаю, моя милая герцогиня, — решил он.
Аллегра бросилась мужу на шею и поцеловала.
— О, спасибо за то, что согласился со мной! Я так счастлива, что ты доверяешь моим суждениям!
Герцог улыбнулся, глядя в глубокие фиалковые озера ее глаз, и быстро поцеловал. Можно подумать, у него есть выбор!
Попробовал бы он не согласиться!
— Мы наденем эти лохмотья, когда окажемся во Франции, — объявила Аллегра. — Сейчас велю Онор сложить их в саквояж. Все равно хуже от этого они не станут — уже некуда.
— Интересно, где мадам Поль их раздобыла, и за такое короткое время?
— Возможно, — задумчиво ответила Аллегра, — они принадлежали французским эмигрантам. Или же кто‑то делает то же, что и мы, — спасает людей из ада. До меня доходили слухи о каком‑то храбреце, который ежечасно ходит по краю пропасти, вызволяя невинных.
— Утешительно знать, что, кроме нас, находятся и другие легкомысленные глупцы, — сухо заметил герцог.
— Чисто английская потребность в честной игре, — объяснила Аллегра. — Нельзя вот так взять и обезглавить короля… хотя, припоминаю, что и у нас такое было.
Но мы не отправляли на гильотину тех, кто не был согласен с тогдашним правительством.
— Нет, — согласился Куинтон, — всего‑навсего пошли войной друг на друга, войной, в которой тоже погибло немало невинных душ.
— Но это было почти двести лет назад, — запротестовала Аллегра. — Сейчас иные времена, и людям не следует превращаться в дикарей.
— Жаль, что они тебя не слышат и нам придется плыть во Францию за племянницей Беллингемов.
Онор и Хокинс уже уложили в сундук вещи хозяев, и хотя казалось немного странным отправиться в Брайтон в начале марта, другого предлога покинуть Лондон придумать не удалось. Только Чарлз Трент знал об их миссии и, хотя не слишком одобрял столь смелые планы, все же позаботился о том, чтобы у герцогской четы хватило денег на путешествие. Он даже раздобыл кошелек с французскими монетами.
— Думаю, достаточно для подкупа, — хмуро процедил он. — Ах, Аллегра, что я скажу вашему отцу?!
— Ничего не говорите, — попросила она. — Мы постараемся вернуться как можно скорее, и я не хотела бы зря его расстраивать. Довольно и того, что тетя‑мама всю зиму была нездорова.
— Поделитесь со мной своим планом, — попросил секретарь.
Она наскоро ввела его в курс дела. Трент кивнул;
— Это должно сработать, но медлить нельзя. Постарайтесь добраться до Франции, выручить родных Беллингемов и без промедления вернуться. Там вам грозит опасность. Понимаете, ваша светлость? Игры, что вы затеяли, чреваты смертельным риском.
— Знаю, Чарлз, — вздохнула Аллегра, назвав Трента по имени, что делала крайне редко. — Но я верю в удачу, и, кроме того, мы не можем оставить Беллингемов в беде. Они были так добры к нам!
— Верно, ваша светлость, и я вполне согласен с вашими рассуждениями, но, если что‑то случится с любым из вас, Беллингемов всю оставшуюся жизнь будут терзать угрызения совести. Они уже немолоды, а история с племянницей окончательно выбила их из колеи. Помните, прежде всего вы должны заботиться о муже и о своей семье.
Если вам будет грозить беда, думайте прежде всего о собственной безопасности.
— Вы чересчур тревожитесь, Чарлз, — отмахнулась Аллегра и, привстав на цыпочки, поцеловала секретаря в щеку, отчего бедняга покраснел до корней волос.
— Вы и оглянуться не успеете, как мы вернемся!
Она взяла мужа под руку и направилась во двор, где уже ждала карета.
Солнце только всходило, когда они выехали из города и свернули к Брайтону. Друзья условились встретиться в гостинице «Доспехи короля». Дорога была прямой и довольно ровной. Трент договорился о подмене лошадей по всему пути, так что путешествие заняло не более пяти часов.
Гостиница находилась в порту. Большое удобное заведение было любимым пристанищем путешественников, хотя теперь находилось не так уж много охотников побывать во Франции и постояльцев стало меньше. Мистер Трент снял парадные покои для герцога и большие комнаты для графа и лорда Уолворта, расположенные рядом, в отдельном крыле гостиницы. Было решено, что Хокинс останется здесь и присмотрит за вещами. Ведь им непременно понадобится приют сразу же по возвращении из Франции. Кроме того, не стоило поднимать суматоху, привлекая тем самым ненужное внимание. Недаром говорили, что Брайтон кишит французскими шпионами.
Хозяин гостиницы поспешил к дверям, чтобы лично приветствовать знатных клиентов.
— Добро пожаловать, джентльмены! Входите, входите!
