китайском стиле. Внутреннее убранство поражало роскошью. Теперь вся знать ежегодно устремлялась на курорт в Брайтон. Пиком сезона считалось двенадцатое августа, день рождения принца. Но сейчас, в начале марта, Брайтон был почти безлюдным. Большинство домов было закрыто, как и театр с его большой галереей и ярусами лож. Здесь жили только те аристократы, кто был слишком беден, чтобы позволить себе лондонский дом, или такие, кто считал морской воздух полезным для здоровья. «Доспехи короля» не считалось модным местечком, поэтому вряд ли кто‑то мог узнать вновь прибывших и задаться вопросом, что делают эти аристократы в Брайтоне в столь неподходящее время года.
Перед самым отплытием Хокинс отвел Онор в сторонку.
— Послушай, крошка, — шепнул он, — не стоит рисковать головой ради какой‑то чужачки, которую ты в глаза не видела. Я хочу, чтобы ты вернулась целой и невредимой.
— Интересно, с чего бы это, Питер Хокинс? — задорно бросила она.
— Сама знаешь, — пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу.
— А вот не знаю!
— Разве мы не поладили, Онор Купер? — удивился он.
— Если и так, я впервые об этом слышу, — отпарировала девушка.
— Черт возьми, между нами все ясно, и не позволяй лягушатникам себя прикончить! — свирепо прошипел Хокинс и крепко поцеловал Онор в губы. Она порозовела от удовольствия, но тут же опомнилась и оттолкнула его.
— Не сбивай меня с толку, Хокинс. Я не сказала, что мы Поладили, но и не против все обсудить, когда вернусь.
Она ответила ему поцелуем и поспешила вслед за остальными.
Яхта графа была пришвартована в конце длинного каменного причала. Посудина была невелика, но и не слишком мала: длиной семьдесят футов от кормы до носа, шириной в двадцать три фута и водоизмещением в сто восемьдесят тонн. Хотя кораблик предназначался для увеселительных прогулок, все же на палубе виднелось несколько небольших пушек. Под полуютом располагалась просторная каюта, где можно было укрыться от непогоды.
— Добро пожаловать на борт, господа, — приветствовал пассажиров капитан Грант. — Бобби проводит вас в каюту.
Мы скоро отплываем.
Он поклонился леди и джентльменам.
— У меня на борту постоянная команда, — пояснил граф. — Это Бобби, наш юнга. Он хороший парнишка, верно, Бобби?
— Да, милорд. Я стараюсь, — последовал серьезный ответ.
Мальчик лет двенадцати поспешил вперед и придержал дверь. — На столе вино и свежие галеты, милорд, — доложил он и, почтительно дотронувшись до шапки, убежал.
— Но где же мы будем спать, Маркус? — удивилась графиня Астон. — Здесь очень мило, но уютным это место не назовешь!
— На таких суденышках нет места уюту, дорогая. Я ходил на «Морской чайке» до того, как мы поженились. Куинт, Дри и Оки уже бывали здесь. Вы будете спать здесь, на этих койках, скрытых за элегантными панелями.
Нажав потайную кнопку, граф с гордой улыбкой наблюдал, как отходят панели, открывая ряд двухъярусных коек.
— Они не слишком велики, — пожаловалась Юнис.
— Зато можно прилечь и отдохнуть, — заверил граф.
— Но нас семеро, а этих… топчанов только шесть.
— Я размещусь на диванчике.
— Так и быть, — согласилась наконец Юнис. — Думаю, нам пора ложиться. Все равно больше делать нечего.
Завернувшись в плащи и ротонды, они стали устраиваться.
Среди ночи Аллегра проснулась от качки и шума волн, бивших о борт судна. Только это и нарушало тишину. Даже ветра почти не было слышно. Она никогда не была на море и не знала, стоит ли бояться, но все казалось таким мирным, разве что мужчины изредка похрапывали. Поэтому она снова уснула.
Следующий день выдался сырым и облачным. Капал легкий дождик, но ветер по‑прежнему был слабым, а море оставалось относительно спокойным. «Морская чайка» легко скользила по воде. Бобби принес им блюдо с яйцами, ветчиной и ржаным хлебом с маслом. Пассажиры ели без обычного аппетита, боясь морской болезни, но все обошлось. День был проведен за картами. Играли все, кроме Онор и герцога, правда, ставок не делали. Горничная просматривала каждый предмет одежды, готовясь к завтрашнему переодеванию. Герцог прогуливался по палубе, в сотый раз перебирая в памяти все подробности плана. И хотя он сознавал, что это безумие и дело может кончиться плохо, все же законы дружбы требовали, чтобы он помог графине д'Омон.
Подошедший капитан Грант заметил:
— Если ветер нам поможет, мы бросим якорь уже ночью.
— Далеко до города?
— Немногим больше мили, ваша светлость.
— А вам знакомы те места?
— Да, — кивнул капитан.
— Нам понадобится лошадь с телегой, — озабоченно бросил герцог.
— Я знаю одного человека, но это недешево обойдется. И придется платить французскими монетами.
— Согласен. Вы идете с нами?
— Нет, — отказался капитан. — Будет лучше, если меня не увидят в Харфлере, ваша светлость. Тамошние жители неусыпно следят друг за другом и сразу обнаружат чужаков. Ну и донесут, разумеется.
— Значит, вас уже там приметили, — вздохнул Куинтон.
— В том‑то и дело. Но я достану вам лошадь с телегой.
Мне якобы понадобится встретиться с поставщиком, который снабжает нас контрабандным товаром. После я всегда оставляю телегу в условленном месте, чтобы лишний раз не попадаться на глаза посторонним. Я обо всем договорюсь, ваша светлость. Бухта, где мы укроемся, находится неподалеку от дороги, что ведет в поместье графини. Д'Омоны хорошо известны в округе своей благотворительностью. Все горевали, узнав о казни графа. Здесь такого не случилось бы. Сестра моего приятеля трудится в поместье. Когда граф объяснил, кого вы пытаетесь спасти, я очень обрадовался, что смогу помочь.
— Спасибо, капитан, — поблагодарил герцог.
— Я спрошу своего приятеля, что он знает насчет обстоятельств ареста графини, — предложил Грант.
— Не стоит, — отказался Хантер. — Этот человек готов вести с вами дела только потому, что хочет набить карманы в такое трудное время, но он прежде всего лояльный к властям француз. Если возбудите его подозрения, он немедленно вас выдаст. Пусть думает, что вы, как обычно, прибыли за контрабандой. При одном упоминании о графине он немедленно насторожится.
— Вы совершенно правы, милорд, — признал капитан.
Хотя тучи так и не разошлись, уже ближе к вечеру на горизонте показались очертания французского побережья. Герцог сообщил спутникам, что капитан достанет лошадь с телегой и на рассвете они отправятся в путь.
Ужин был очень скромным: хлеб, сыр и ветчина. Правда, запивали все это добрым красным вином, которое согрело их и помогло уснуть.
Юнга Бобби разбудил герцога, как только капитан сел в шлюпку и погреб к берегу. Зевающие женщины вышли на палубу во влажную, холодную тьму, пока мужчины переодевались. Никто не произнес ни слова. Несколько минут спустя джентльмены вышли из каюты. Куда девались важные английские
