– Стой, Олег, ты что?! Стой же, стой!
– Ты – с кем? – в упор спросил я его.
– Я – с нами, – пояснил Вадим. – С нами, и никак иначе – ты что, не видишь, что сейчас будет?!
Я, наверное, видел. Но не понимал… а может, и хотел того, что должно было произойти. Я устал… Сейчас я понял, что устал, – и никакой весне не одолеть этой усталости.
– Вам нужен новый князь?! – я сплюнул. – Тогда выбирайте!
– Саню! – закричал Бэн.
– Заткнись! – зло ответил Сергей. – Я с ним никуда не пойду!
– А с Олегом пойдешь? – хмуро спросил Сморч.
– Хоть в ад! – отрезал Сергей. – Если кто-то забыл – он не только наш князь. Он наш друг!
На миг стало тихо, словно этот факт встал перед нами во весь свой рост. Но, наверное, устал не я один…
– Я с Олегом не пойду тоже.
Это сказал Андрей Альхимович. Тот самый Андрей, который из-за нас ушел из комсомола. Который учил нас, как жить на природе… Я почувствовал, как впервые в жизни у меня сам собою открылся рот.
– Приехали, – даже с каким-то облегчением выдохнул Басс.
А Сергей без злости, изумленно-дрожащим голосом, спросил:
– Почему?!
– Он слишком рискует. – Андрей печально посмотрел на меня. – Саня чушь порет, что он специально… и все такое… Но Олег слишком рискует. – Он выделил эти слова. – Он сам говорил – тогда, вначале, – что нам надо исследовать этот мир. А сам ввязывается в бесконечные бои. В том числе – и те, которых можно избежать.
– Ты трус! – крикнул Сергей.
– Нет, – спокойно ответил Андрей, и Сергей замолчал – ответ был правдой. – Знаете, ребята… – Он помедлил и решительно закончил: – Я ухожу. Один. Я так решил.
Вадим все еще держал меня за локоть. И мне в этот момент показалось, что локоть зажало тисками. Он понимал что-то такое, чего не понимал я, чего я еще не понял…
– Куда? – отрывисто спросил Арнис. Он все это время абсолютно равнодушно молчал. Андрей пожал плечами, отбросил со лба волосы и улыбнулся:
– Просто так – никуда. Куда-нибудь.
– Кто со мной?! – вновь спросил Саня.
– Да стойте же!.. – уже безнадежно, но отчаянно выкрикнул Вадим. – Олег! Останови их! Ну?!.
– Олег, ты?.. – требовательно повернулся к Фирсову Саня.
Тот кивнул:
– С тобой.
– Давай! – кивнул я. – А то Сане Бэна мало.
– Ну, Олег… – Вадим отшатнулся от меня. Я и сам понимал, что сказал что-то не то. Правда, Саня, мне показалось, не очень-то обратил внимание на мои слова.
– Бэн, Сморч, Фирс, – перечислил он. – Ну и отлично. Мы уходим.
– Мальчишки! – крикнула Ленка Власенкова. – Ну мы же клятву давали! Мы же клялись друг другу!
– Это ты ему скажи. – Саня небрежно махнул в мою сторону. – И подружкам своим, которые на Крите остались.
Ленка вскинула ладони к глазам. Олег Крыгин обнял ее, утешая.
– Это уже интересно, – признался Джек. Он поставил ногу на камень и положил бастард в ножнах на колено. Лицо англичанина было непроницаемо.
– Кто еще хочет уйти? – стеклянно спросил Вадим.
– Я, – сказал я.
Все повернулись в мою сторону.
– Я, – повторил я. – Я хочу уйти. Я понял – я вам не нужен. Плохой князь, хороший князь… – Я махнул рукой. – Выберите себе того, кто вам по душе. Вон, Вадима выберите.
– Олег… – начал Вадим.
Я оборвал его:
– Не надо.
Все выглядели растерянными. Даже Саня. Я посмотрел на него и подумал рассеянно: неужели он и правда думал, что для меня главное – власть? Полное, но нехорошее спокойствие спустилось на меня – когда понимаешь, что поступаешь
– Это слишком, – покачал головой Арнис.
– В самый раз, – усмехнулся я.
– Олег, мы с Ленкой идем с тобой, – сказал Сергей. Ленка Чередниченко подтвердила его слова энергичными кивками.
– Мне не нужны спутники, – отрезал я.
Мне потом часто снились
– Можете поспорить с Вадимом, кто будет князем, если я стал слишком плох для вас… Тань, ты со мной?
– Конечно, – спокойно и без раздумий ответила она.
– Олег, – вдруг сказала Ирка Сухоручкина, – ты будешь жалеть. И мы будем жалеть. Не уходи.
Я молча улыбнулся и сделал жест римской арены.
Большим пальцем вниз.
…Саня ушел ночью. Под утро – Андрей.
А утром – еще до того, как собрались мы с Танюшкой, – исчезли Сергей и Ленка.
Мы снова шли навстречу весне… или, может, это она двигалась навстречу нам… Вот только на этот раз мы с Танюшкой были только вдвоем.
Мы оба были хорошие ходоки и легко одолевали по здешним горам и лесам тридцать-сорок километров в день. Мы не разговаривали об этом, но как-то само собой получалось, что мы идем на Скалу. Дальше ни я, ни Танюшка не заглядывали.
Она ни слова мне не говорила насчет произошедшего. Во мне же продолжала жить обида.
Нет, не так. Это была не обида, а… Не знаю, как сказать. Я просто уперся… черт, черт, черт, не знаю! Я был рад, что мы ушли, и ненавидел себя за это. Я злился на ребят и на себя. Я вспоминал Сергея и готов был биться головой о стену, но через секунду бросал взгляд на Таньку и радовался, что мы одни. Я думал о наших клятвах, и эти мысли заставляли меня думать о другом, о том, что я вывалял в пыли свою честь… но и эти мысли сменялись воспоминаниями о том, как от меня в глаза отказались те, кого я считал друзьями.
Не знаю, что ощущала Танюшка. А я в конце концов просто плюнул на произошедшее и решил жить окружающей нас весной.
Дважды мы встречали ребят из местных, но расходились с ними без особых разговоров, хотя они охотно делились с нами продуктами, предоставляли место для ночевки и оба раза предлагали остаться навсегда.
