Меч Арагорна – знаменитый Андрил, «Возрожденная Молния» – лежал поперек его широко разведенных колен. Я сел на скамью наискось от него. Над утренним лесом плавал туман. В этом видении я был в полном снаряжении – не только при оружии, но и в бригантине, в краге на левой руке.
– Ваше Величество. – Я склонил голову и перекинул палаш через колено, уперев его в носок правого сапога. – Я хотел спросить. Я пришел, чтобы спросить… Как мне быть дальше? Я запутался. Я что-то сделал не так. Временами я ощущаю себя предателем…
– Потому что ты предал, – тихо сказал Арагорн. – Своих друзей. Свою мечту. Самого себя. И сейчас пытаешься спрятаться от своего предательства на красивом острове.
– Да. – Я потер переносицу. – Кажется, это так, Ваше Величество. Странно, что мне понадобилось столько времени, чтобы это осознать… Но они…
– Вождю могут изменить его люди. А он не имеет права им изменять. Даже если не осталось надежды. Тогда нужно просто идти навстречу всему, что дает жизнь. И принимать это со всем мужеством, которое есть в тебе.
– Здесь быстро ржавеет оружие. – Я поднял глаза от сапог. – Боюсь, что заржавело и мое мужество. Я не смогу быть вождем.
– Тогда будь хорошим клинком у хорошего вождя. Это лучше, чем ржаветь вместе со своим клинком. Для созданного сражаться вечный покой может стать прокляитем.
– Значит… – Я задумался. – Значит, несколько лет, сражения, раны – а потом смерть?
– Тебе нравится та вечность, которую ты обрел?
– Нет, – тихо признался я.
– Тогда о чем ты жалеешь? О десятке лет отдыха на пляже? О сотне лет поедания омаров? О тысяче лет бездумности в шалаше под пальмами? Что ты скажешь мертвым друзьям? Они ведь придут обязательно…
– Да, – прошептал я, вставая. – Да, да, да, да…
…Я вынырнул наружу от того, что Танюшка трясла меня за плечо. В темноте шалаша я различил ее испуганное лицо.
– Олег, – шепнула она, – кто-то ходит вокруг.
– Коза? – Я сел, нашарил палаш.
– Нет. – Она замотала головой. – Олег, это человек. Честное слово.
Я не успел ничего сказать. Циновка на входе шевельнулась, и голос Вадима негромко произнес:
– Спите?
Вадим, конечно же, не изменился. У него только прибавился крестообразный шрам под правым глазом, от которого этот глаз казался шире. Да теперь, когда он разделся, я увидел еще один – длинный и узкий, через все левое бедро.
– Хорошо тут у вас, – сказал Вадим. Море плавно набегало на наши ноги, волны фосфоресцировали, и казалось, что ступни одевает бледный огонь. – Спокойно, тихо…
– Да, тихо, – подтвердил я. И кивнул на его бедро: – Ятаган?
– Ятаган, – нехотя кивнул он. – Уже давно…
– А на лице? Это же от стрелы… Неужели ниггеры начали стрелять из луков?
– Нет, – ответил Вадим и, подавшись вперед, поднял гальку. Бросил ее в воду, и там родился водоворот огня. – Это на перевале Сен-Готард, два месяца назад.
– На том самом? – удивился я.
Вадим наклонил голову и добавил:
– Один швейцарец меня не понял. И наше непонимание дошло до последней ступени.
– Он никому об этом не расскажет? – усмехнулся я.
Вадим вздохнул:
– Да нет, думаю, он этим хвастается. Я сразу потерял сознание… Олег – ну, Крыгин – меня вытащил.
– Он тоже?.. – начал я, но Вадим не дал мне договорить:
– Все, кто не ушел с Саней, вместе со мной. Нет, Сергей с Ленкой своей – не знаю где. И Андрей подался куда-то в Сибирь.
– Вот как… – Я испытал некоторое разочарование. Мне хотелось бы узнать, как там Сережка, а он, оказывается, вообще пропал… – А вы что, сами по себе?
– Нас слишком мало, – покачал головой Вадим. – Мы присоединились к одному отряду… там в основном балканские славяне, но есть и еще кое-кто. Хорошие ребята, и сражаются хорошо…
– Никто не погиб? – спросил я. Вадим помотал головой, и мы замолчали. Надолго. Море продолжало гореть огнем, и пылающие следы рыб рассекали воду во всех направлениях. На острове было тихо, только в джунглях перекликались птицы и ночные звери.
– Я полтора месяца добирался сюда, – услышал я голос Вадима и медленно повернул голову в его сторону. – Долго, если честно.
– Долго, – согласился я.
– Я пришел, чтобы просить тебя вернуться к нам, Олег, – сказал Вадим.
– Да, – ответил я. Наверное, он этого не ожидал, потому что недоуменно посмотрел на меня. – Да, – повторил я. – Завтра мы пойдем отсюда вместе, втроем.
– Ты согласен?! – В голосе Вадима было изумление пополам с недоверием.
А я прочел вместо ответа:
И ощутил внезапное чувство… словно встал на место вывихнутый палец, к вывиху которого ты привык и уже не надеялся вправить.
…Танюшка не спала – полулежала у пригасшего костра и, издалека услышав наши шаги, приподняла голову. Ее глаза поблескивали алыми и зелеными искрами.
– А я вещи собрала, – сказала она.
Драккар лежал на воде огромной молчаливой рыбой. На нем, конечно, все спали. Только на берегу, у небольшого костерка, сидела знакомая фигура… но я узнал мальчишку только когда он встал нам навстречу. Это был Лаури, и он улыбался.
– Девять месяцев, – сказал он. – Я собирался приплыть за тобой еще через три, да тут Вадим…
Я пожал его руку, натертую веслом до каменной мозоли.
– Ты был прав, – весело сказал я. – А я был дурак.
– Мы все частенько ходим в дураках, – заметил Лаури. Вадим с Танюшкой улыбались – даже скорей скалились именно что как дурачки, и я почувствовал: моя собственная физиономия тоже расплывается в глупую улыбку. – Это не так уж страшно.
– До Скалы-то довезешь? – спросил я, сбрасывая на песок заплечник.
– Не довезу, – отрезал Лаури. – А то еще по дороге потеряетесь месяца на три. Я вас прямо до Юлии
