Майк вздохнул.
— Очевидно, я должен притвориться, что вы совершенно сбили меня с толку резкой сменой темы. Послушайте, не знаю, в чем вы там меня подозреваете. Думаю, это как-то связано с клубом «Ягуар». И не потому, что я натворил что-то. А потому что и ослу понятно: там творятся темные делишки. При других обстоятельствах, повторяю, я должен был бы дождаться своего адвоката, или жены, которая тоже адвокат. Но повторяю уже в сотый раз: у меня пропал сын. Давайте покончим с этой ерундой. Скажите прямо: что хотите знать. Я отвечу и снова займусь поисками Адама.
Лекру приподнял бровь.
— Знаешь, Скотт, меня страшно заводит, когда подозреваемый начинает говорить так грубо, прямо по-мужски. А тебя заводит, Скотт?
— Соски, — кивнул тот, — прямо так и начинают твердеть.
— Ладно, перед тем как мы с коллегой придем к оргазму, задам еще несколько вопросов. И покончим с этим. Вам известен пациент по имени Уильям Браннум?
И снова Майк удивился, при чем тут это, и снова решил ответить:
— Не припоминаю.
— Вы не помните имени каждого своего пациента?
— Нет, это имя мне ни о чем не говорит. Но, возможно, им занимался мой коллега, другой лечащий врач.
— То есть Айлин Гольдфарб?
«А они неплохо осведомлены», — подумал Майк.
— Да, именно.
— Ее мы тоже спрашивали. Она не помнит.
Майк едва сдержался, чтоб не выпалить: «Как, вы и с ней тоже говорили?». Старался сохранять спокойствие. Они уже беседовали с Айлин. Да что вообще здесь происходит, черт побери?
Лекру ухмылялся во весь рот.
— Ну что, готов перейти на следующий уровень, доктор Бай?
— Конечно.
— Хорошо. Тогда позвольте показать вам кое-что.
Он обернулся к Дункану. Тот протянул ему картонную папку. Лекру вставил незажженную сигарету в рот, начал перелистывать какие-то бумаги ногтями в никотиновых пятнах. Потом выдернул листок бумаги, бросил его на стол перед Майком.
— Это вам знакомо?
Майк смотрел на листок: ксерокопия рецепта. Вверху он увидел фамилии — свою и Айлин. А также адрес Нью-йоркской пресвитерианской больницы, их лицензионный номер и пустое место для аптечной печати. Рецепт на оксиконтин был выписан некоему Уильяму Браннуму.
Внизу стояла его подпись: «Доктор Майкл Бай».
— Так вам знаком этот рецепт?
Майк молчал.
— Потому как доктор Гольдфарб утверждает, что это не ее. И что она не знает такого пациента.
Лекру передал второй листок. Еще один рецепт. На этот раз — на ксанакс. Тоже подписан доктором Майклом Байем. Потом еще один.
— Вам о чем-то говорят эти имена?
Майк не ответил.
— О, вот этот особенно интересен. Хотите знать почему?
Майк посмотрел на Лекру.
— Потому что выписан на имя Карсона Бледсо. Знаете, кто это?
Майк подумал, что, может, и знает, однако ответил:
— А должен?
— Так звать парня со сломанным носом, с которым вы выясняли отношения перед тем, как вас арестовали.
«Да, предпринимательская деятельность поставлена на широкую ногу, — подумал Майк. — Подцепить на крючок сына врача. Воровать бланки рецептов и выписывать все, что душа пожелает».
— Самый оптимистичный финал — если найдутся смягчающие обстоятельства и боги вам благоволят — у вас отнимут лицензию и навсегда запретят медицинскую практику. Это самый лучший сценарий. Перестанете быть доктором медицины.
Майк понял — лучше молчать.
— Мы уже давно разрабатываем это дело. Следим за клубом «Ягуар». В курсе, что там происходит. Могли бы арестовать группу богатеньких подростков, но вы же понимаете, нет смысла, если не отсечь голову. Вчера нам сообщили, что должна состояться большая сходка. Вот одна из проблем такого вида предпринимательства: вам нужны посредники. Организованная преступность серьезно заинтересована в этом рынке. Из оксиконтина они делают кокаин, может, и еще что-то. И мы пока не вмешиваемся, только наблюдаем. Но вчера вечером все пошло не так, как было запланировано. На сцене появились вы, доктор. На вас напали. И вот сегодня вы возникаете снова и устраиваете настоящий хаос. И теперь у нас есть все основания полагать, что клуб «Ягуар» быстренько свернет свою деятельность, и мы останемся ни с чем. Так что придется «колоть» их сейчас.
— Мне нечего сказать.
— Ну, не скромничайте.
— Буду ждать своего адвоката.
— К чему все эти игры? Ведь мы не думаем, что вы выписывали эти рецепты, вовсе нет. У нас имеются образчики вполне законных выписанных вами рецептов, так что специалисты сравнили почерк. Это не ваш. Значит, вы или передавали бланки кому-то еще — тоже серьезное уголовное преступление, — или же кто-то у вас их украл.
— Мне нечего сказать.
— Вы не можете защитить его, док. Только думаете, что можете. Все родители пытаются. Но здесь не тот случай. Я знаю, у каждого врача хранятся дома бланки рецептов. На случай, если придется кому-то выписать там. Воровать таблетки из аптечки просто. Наверное, еще проще стащить бланки рецептов.
Майк поднялся.
— Я ухожу.
— Черта с два! Ваш сын как раз один из тех богатеньких подростков, о которых мы говорили. И это здесь ему не поможет. Его могут обвинить в заговоре и распространении наркотических средств. Это серьезное обвинение — до двадцати лет в федеральной тюрьме. Но нам не нужен ваш сын, док. Нам нужна Розмари Макдевит. Так что можем заключить сделку.
— Я жду своего адвоката, — напомнил Майк.
— Отлично, — кивнул Лекру. — Поскольку ваш очаровательный адвокат только что прибыл.
Глава 29
Изнасиловали… Сьюзен Лориман произнесла это слово и умолкла, и Айлин показалось, что она слышит странный шелест. Появилось ощущение, будто не хватает воздуха, словно его выкачивали, словно весь обеденный зал с бешеной скоростью полетел куда-то вниз, в пустоту. В ушах свистело. Изнасиловали.
Айлин Гольдфарб не знала, что сказать. За свою жизнь она успела наслушаться плохих новостей, умела держать удар. Но этот оказался слишком неожиданным. Наконец она сумела взять себя в руки, напустила невозмутимость.
— Мне страшно жаль.
Сьюзен Лориман не просто закрыла глаза, она крепко зажмурилась, как делают маленькие дети. По- прежнему сжимала чашку в руках. Айлин хотела дотронуться до нее, утешить, но передумала. К ним
