умер от…
— Я знаю, — сказал Спейд. Помешались они на этом, что ли? — Хочешь сигарету?
— Я не курю. Вредно для здоровья.
Спейд поднял брови, но промолчал.
— Эй, друг, а ты малость повыше, чем я думал. Я слышал, Бадди был совсем коротышкой. Даже ниже Тома Круза.
— Может быть. — это Спейда не волновало. — Но я не Бадди. И не Том Круз. А теперь рассказывай…
Он спросил про «Маджестик». История оказалась короткая и странная. Когда-то это был студийный кинотеатр «Метро-Голдвин-Майер», но потом, когда система студий начала давать сбой, его продали. Следующий владелец едва сводил концы с концами и, наконец, разорился окончательно. Потом здесь крутили порнушку и ужастики, и устраивали какие-то странные шоу. Там, под сценой — хренова куча сломанных манекенов. А за экраном однажды, когда шла очередная порнушка, повесился то ли монтер, то ли оператор.
Его не сразу обнаружили, сказал Рокки. Так и висел, пока не протух. Потом какие-то шутники вывесили за экран один из манекенов, наполнив краской. Вот это был скандал, когда кровавое пятно расползлось по белому экрану. Прямо во время какой-то немецкой порнушки. Я, я, даст ист фантастиш.
А недавно кинотеатр отремонтировали. И устроили здесь показ фильмов Бадди Рукерта и вот, сейчас, конкурс двойников. «Тебе ли об этом не знать, друг?» — сказал Рокки. «Я знаю», ответил Спейд. «И еще вопрос. Что это за плакат?» Выслушав ответ, Спейд спросил, как лучше добраться отсюда до Мемфиса.
— Теперь ты дашь мне сто долларов, друг? — спросил Рокки, когда все закончилось.
— Нет. Они мне дороги, я не шутил. Мне дала их одна женщина — за работу, с которой я не справился.
— И как зовут эту женщину?
Спейд затянулся горьким дымом. Потом сказал:
— Лоретт.
Мягко просвечивающее через кадр лицо женщины.
Она в шляпе, похожей на мужскую. Светлые волосы собраны сзади в два кокетливых хвостика. Прекрасные губы. Линия шеи подчеркнута рубашкой и черным галстуком. Старый Голливуд. Бабушка тогда смотрелась просто убийственно. Ивен вздохнула и поставила фотографию обратно на шкафчик — рядом с пластиковыми баночками и фотографией отца и матери.
Будь она вполовину так красива, уж она бы… Ивен вздыхает.
В палате, куда положили бабушку, всегда интересный запах. Не лекарственный. Не стариковский, хотя стариков здесь хватает (Лоретт имеет привычку называть вещи своими именами). Не цветочный, хотя и в цветах недостатка нет.
Едва заметный запах джина и табака.
Только что ушли полицейские, которые тоже принюхивались.
Ивен поднимается со стула — поправить одеяло. Лоб у бабушки белеет в полутьме, на нем выступили капли пота. Поэтому Ивен отжимает платок и промакивает пот. Морщины. Седина.
Лоретт открывает глаза. Смотрит на внучку.
— Девочка, — говорит бывшая звезда. — Когда он появится, не забудь надеть туфли. Ему нравятся девушки на высоких каблуках.
— Кому, бабушка? — Ивен думает, это бред.
Молчание. Лоретт откидывает голову на подушку и впервые после покушения засыпает спокойно.
— Смотрите, что этот сукин сын мне оставил! — говорит человек, в котором можно узнать одного из двойников Бадди — помятого, с синяком под глазом. Двойник одет во все серое. — Он забрал мой костюм, а тот обошелся мне в полторы тысячи. И еще это.
— И что? Сотня, конечно, старая, но в банке у тебя примут.
— Шеф, откройте глаза. Посмотрите как следует!
Он берет и смотрит. Водяные знаки на месте, защита, выпуклый шрифт. Стоп. Шеф меняет угол так, чтобы свет падал по-другому. Потом говорит «вот дерьмо».
Не зеленая. Даже не серо-зеленая. Просто серая.
— Фальшивка. — начальник полиции тянется через стол к телефону. Подносит трубку к уху и говорит в задумчивости: — Вот наглый сукин сын. Он ее, что, на ксероксе распечатал?
— Ага, — говорит двойник. — И рубашку с галстуком — тоже.
Рука с поднятым большим пальцем на фоне автострады. Короткие черные волосы. Приближается розовая машина в прозрачном мареве.
— Да, понял… Что?.. приметы? — начальник полиции убирает трубку от уха и смотрит на побитого двойника Бадди.
— Так какой, говоришь, у тебя был костюм? — спрашивает шеф.
Спейд, выходящий из розовой машины в белой рубахе с закатанными рукавами и в щегольской шляпе. Рубаха расстегнута на две пуговицы, коричневое пальто переброшено через локоть. Спейд выглядит как гангстер времен Капоне — но гангстер на отдыхе.
— Спасибо, детка, — говорит он и прикладывает два пальца к шляпе.
В машине хихикают на два голоса.
На указателе высоко на фоне голубого неба — белые буквы: Мемфис.
Глава 3
Две женщины
— Он здесь, — сказала Лоретт. — Я позвала, и он пришел.
Ивен только вздохнула. Зазвонил телефон.
— Еву?.. Нет, Евы здесь нет… — Ивен взяла трубку. — Кто ее спрашивает?.. Джо Спейд, частный детектив. Бабушка, ты его знаешь?.. Нет, Евы здесь нет… я повторяю… да, ошиблись. Нет, спасибо… До свиданья.
Лоретт посмотрела на внучку.
— Надень шпильки, — сказала она серьезно. Ивен не знала, смеяться ей или плакать.
Он ждал ее за углом. Невысокий усталый мужчина в шляпе; руки в карманах плаща. Ничего такого в нем не было. Не Джордж Клуни точно.
— Привет! — сказала Ивен. — Ты — Спейд?
Мужчина кивнул. Вставил в угол рта сигарету, чиркнул спичкой.
— Ты меня боишься? — спросил он, прикуривая. Лицо, подсвеченное снизу, казалось гротескным, как у киношного злодея.
— Немного, — призналась Ивен. — Ты похож на чудика, который насмотрелся старых фильмов с Бадди Рукертом.
— Это который умер от рака горла?
— Ты его знаешь?
Спейд выпустил дым в ладонь, внимательно посмотрел на нее снизу вверх. Усмехнулся.
— Нет.
— Моя бабушка обожает такие фильмы. Она сама была актрисой. Золотой век Голливуда, когда женщины были сказочно красивы, а мужчины мужественны и благородны. — «Что я несу?» Ивен рассмеялась, потом нахмурилась. — Почему ты так странно смотришь?
— Ты напоминаешь мне женщину, которую я когда-то знал, — ответил Спейд. Ивен опять
