засмеялась. Ничего не могла с собой поделать.
— Вот-вот, именно так и говорят в этих фильмах. Только ты забыл добавить «детка» — тягуче, как сквозь жевательную резинку.
Спейд улыбнулся. В глазах его мерцали огоньки. О, нет, подумала Ивен.
— Ты действительно очень похожа на Еву… на Лоретт. Но при этом — другая.
Ивен встряхнула головой, сбрасывая наваждение:
— Еще бы! Я как минимум не блондинка. Бабушка красилась, чтобы выглядеть блондинкой. Тогда это было модно. Вообще, у нее темные волосы. А у меня — каштановые.
— У тебя чудесные волосы, — сказал он. — А теперь я должен видеть Лоретт.
— Невозможно, — ответила Ивен. — Ты серьезно? В нее стреляли. Полиция никого не пускает. — она помолчала. — И вообще, откуда ты знаешь бабушку? Ты не…
«ты не убийца, случайно?»
Спейд помолчал, выпустил дым.
— Однажды она предложила мне сто долларов, — сказал он. — По тем временам это были хорошие деньги. Работенка непыльная. Незаметно пойти за ней и проследить… чтобы с ней ничего не случилось.
— И как?
— Я провалил дело, — сказал Спейд. Глаза у него постарели. — И за мной должок. Очень большой должок.
Руки лежат на столе. Длинные пальцы, узкие ладони — но руки, несомненно, мужские, хоть и безволосые. Бледная пористая кожа. На правой кисти — черные точки, покраснение, словно от порохового ожога.
На стене перед столом — фотографии Лоретт в образе Евы Уондерли. Их много. В центре — цветной плакат фильма, датированный сорок шестым годом. Чуть правее — фотография постаревшей Лоретт с дочерью, перечеркнутая надписью красным маркером. Лоретт на этой фотографии выглядит постаревшей и жутко некрасивой.
Руки спокойно лежат. Есть в них что-то неправильное, но это не определить на первый взгляд.
Ноготь на указательном пальце обломан.
Красная надпись гласит:
«НЕТ. ОШИБКА»
Глава 4
Зеленая ширма
— Тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?
Я посмотрел на нее поверх бокала с джином.
— Иногда кажется.
— И?
— Тогда я напиваюсь сильнее обычного — чтобы заглушить чувство страха.
Она засмеялась.
— Бог ты мой, ты себя хоть слышишь? Эти дурацкие афоризмы! Дешево звучит, вот как, Джо Спейд. Дешево.
Я промолчал. Для меня звучало нормально.
Утром я побрился, глядя на себя в зеркало. Лицо распухло от вчерашнего, глаза как у побитой собаки.
— Боже, на кого ты похож, — сказала Ивен.
— Просто сегодня хороший день. Обычно по утрам я выгляжу гораздо хуже.
Ивен не поддалась на шутку.
— Если ты пробудешь здесь еще пару дней, то развалишься на куски.
— Пожалуй, ты права. — Спейд закинул ноги на стол. — Мне нужно попасть к твоей бабушке.
Ивен посмотрела на его ботинки, на серые носки в мелкий узор — такие, похоже, уже лет тридцать не делают.
— У меня глупое ощущение, — сказала Ивен. — Словно я нахожусь не в своей квартире, а на конкурсе двойников Бадди Рукерта. Плащи, твидовые пальто и шляпы. И неизменная сигарета. Ты мне весь дом прокурил.
Спейд поднял брови:
— Конкурс двойников? Кинотеатр «Маджестик»?
— Он самый. Я видела по телевизору. Дурацкий конкурс, если честно. Шляпа, серый плащ, руки в карманы — и ты уже старина Бадди. Не отличить одного от другого. Сплошная серость. Разве что один афроамериканец…
— Черный, что ли? И что?
— Он был похож больше всех.
Спейд усмехнулся.
— По крайней мере, выделялся из толпы, — пояснила Ивен. — А это признак настоящего Бадди Рукерта. Как сказала бабушка, это гораздо важнее пальто и шляпы. Рукерт всегда был виден в любой толпе. Не сливался с ней. Чтобы воцариться на экране, ему достаточно было войти в кадр. Кстати, бабушка — одна из учредителей конкурса…
Спейд ничего не ответил. Это его внимательное молчание уже начало Ивен раздражать. Воплощение, блин, мужественности! И что только бабушка в нем нашла? Хмурый неотесанный похмельный мужик.
— Виден в любой толпе, — повторила Ивен. Спейд ждал.
— Да! — она вскочила. — Конечно! Ты умеешь носить смокинг?
Спейд посмотрел на неё с интересом.
Двери распахиваются. Белый мраморный пол стелется под ноги. Люди оглядываются на Спейда. Оркестр перестает играть, музыканты опускают трубы. Вперед выступает распорядитель — в белом, черное пятно бабочки на шее. Он объявляет:
— Леди и джентльмены! Сегодня! Сейчас! Немедленно! Благотворительный бал для городской больницы Мемфиса! Бадди Рукерт возвращается! Все Бадди Рукерты сегодня возвращаются!
С громким хлопком над залом разлетаются конфетти.
Зал полон. В гуле голосов тонет звучание оркестра. Опять сорок шестой год, подумал Спейд, забирая бокал с шампанским с подноса. Я почти дома. Спейд увернулся от очередного Бадди — полноватого и лысеющего. Почти дома — если не считать вот этих.
Его остановил пожилой джентльмен с усиками. Спейд посмотрел на его спутницу. Хорошенькая.
— Что вы думаете о глобализации? — спросил джентльмен у Спейда.
— Слишком крепко для меня. Предпочитаю бренди.
— Что он сказал? — донеслось до него. — Ты поняла?
Ивен подошла к Спейду.
— Я заметила, ты приударяешь за всеми женщинами.
— Только за красивыми, — сказал Спейд, глядя на нее. Белое платье, с открытыми плечами. Каштановые волосы убраны наверх. Прекрасно смотрится.
— А я, по-твоему, красивая?
— Очень, — сказал Спейд. — И очень высокая.
Дверь охранял полицейский. Когда Ивен с ним заговорила, Спейд проскользнул в палату. Сел в ногах Лоретт.
— Ты все так же прекрасна, — сказал Спейд. Она открыла глаза, посмотрела на него долгим
