Кастор спокойно пожал плечами.
— Я не знаю, что ответить. Что меня спасло? Врачебное ли искусство доктора Медины, воля божья или моя собственная жажда жизни?.. Не знаю. Но я выжил. Кстати, вы знаете, что такое «мумиё»?
Мумиё — кровь земли, желтая и густая, с резким приятным запахом, который с непривычки можно счесть неприятным. Мой покровитель (мой спаситель, мой второй отец) покупал мумиё за султанское золото; каждый кусочек снадобья стоил в двадцать раз больше своего веса.
Из мумиё делают топливо для механических кукол. Тот конь, что вынес меня из чумного города… ну, вы поняли.
Все-таки хорошо быть живым.
Хорошо быть живым, думал я, поднимаясь с ложа болезни.
Видение лица Ясмин в пламени я приписал лихорадке.
В комнату врывалось солнце, и плескались на теплом ветру белые занавеси.
Глядя на светлый контур окна на полу, я принял решение. Я постановил себе ехать к Ясмин, и просить ее составить мое счастье; если же нет, то проститься с ней навеки и записаться в экспедицию в Чинчан, где, конечно, меня рано или поздно съедят дикие чинчанцы, рассчитавшись, таким образом — раз и навсегда — со мной и с моей тоской.
Но я был молод и силен.
А когда ты молод и силен, тело не может долго грустить, и улыбка невольно возвращается на твое лицо.
К сожалению, радость моя была омрачена. Когда я проснулся окончательно, ко мне подошел мой покровитель.
— Крепись, сын друга моего, — сказал Мессина. — Пока ты лежал в горячке, я получил известие от твоего отца. Вот оно.
Он протянул мне письмо, уже вскрытое. Я сразу узнал почерк отца. Но слабость и волнение так подействовали на мое ослабленное после болезни тело, что читать я не мог. Строчки прыгали у меня перед глазами, сознание мое помутилось. Я откинулся на подушки, не в силах сдержать стон. Тогда наставник мой, сжалившись, вынул письмо у меня из руки и начал читать вслух. Вот оно, я помню его до слова:
Я поднял голову и посмотрел на доброго доктора:
— Мой отец…
— Он умирает, — кивнул Мессина. — Сегодня прилетела птица, к ее лапе было привязано это письмо.
— Что с ним?
— Кажется то, чего ты так удачно избежал.
Я похолодел.
— Чума?
Зная, что я должен спешить, доктор Мессина приказал слугами приготовить для меня карету. Я еще был очень слаб после болезни, и это пришлось как нельзя кстати. Я удивился, когда увидел доктора, влезающего в карету в дорожном плаще и с саквояжем в руках.
— Вы поедете со мной? Почему?
— Ты мне как сын. Гвидо желал увидеть тебя перед смертью. Поторопимся же!
И мы помчались, точно ветер. Но как бы ни было сильно мое желание снова увидеть отца, тело меня подвело. Увы и ах. Уже на подступах к родительскому замку я потерял сознание, был оставлен на постоялом дворе — доктору пришлось дальше ехать одному. Но вскоре он вернулся.
Доктор Мессина опустил голову.
— Я опоздал.
Все было кончено. Так против воли я исполнил последнее повеление отца — не возвращаться, покуда он жив.
— А Ясмин? — спросил я у доктора.
Кто это?
Удивлению моему не было предела. Я надеялся, отбросив ревность и зависть, что к смертному одру отца провожала прекраснейшая из земных женщин. Мысль о том, что отец умер, покинутый женщиной, которую он любил, и сыном, который любил его — была мне совершенно невыносима. Но что случилось с Ясмин? Покинула ли она отца? Или он сам отослал ее? Или… Страшная догадка поразила меня.
А среди умерших от чумы?
Доктор внимательно посмотрел на меня.
Все может быть. Расскажи мне про нее.
Выслушав мой сбивчивый, горячечный рассказ, доктор Мессина покачал головой.
— В доме твоего отца не было такой женщины. Ты ошибаешься.
Вне себя от горя, вернулся я с доктором в отчий дом — сейчас холодный, неухоженный и опустошенный болезнью. Мессина сочувствовал моему горю и многое сделал, чтобы мое наследство осталось в целости и сохранности. Первым делом мы обошли замок. В нем было всего несколько человек — половина слуг умерла от чумы, другие разбежались. От этого он казался заброшенным.
— Чума пощадила тебя, но не пощадила твой дом.
— Моего отца убила чума, — сказал я.
Доктор покачал головой:
— Твоего отца убила не чума, хотя симптомы схожи. На самом деле я обнаружил на его теле следы хитроумного яда. Такой обычно применяют на востоке.
Три дня я не находил себе места. На четвертый день я пришел к доктору.
— Научите меня!
— Что ты хочешь? — спросил доктор Мессина.
— Хочу научиться отличать живое от искусственного. В доме моего отца есть две птицы…
Долгие минуты я рассматривал птиц, подмечая каждое движение, каждую повадку, силясь найти искусственность в оперении и или наклоне птичьей головы. Доктор Мессина терпеливо дожидался моего вердикта. Наконец, я решился.
— Вот эта!
Доктор Мессина печально покачал головой.
Ты ошибся, мой сын.
Это было крушение всех моих надежд.
— Как же мне научиться отличать живое от мертвого, если я не понимаю?! — воскликнул я в отчаянии.
— Ты действительно хочешь это знать?
— Да, отец мой.
Если твое желание настолько велико… Будь по-твоему, — сказал он, наконец. — Возьми камень.
