— Но что я должен с ним делать?
— Очень просто. Убей птицу.
Но…
Он покачал головой.
— Делай, как я говорю.
Не зная, как это понимать, я повиновался. Я схватил с земли камень. Когда я размахнулся, собираясь его бросить, одна из птиц взмахнула крыльями и заметалась по комнате, отчаянно вскрикивая. Другая продолжала сидеть на ветке и чистить перышки. Вид у нее был безмятежный. Я остался стоять, так и не бросив камень.
— Вот и все, — сказал доктор. — Что и требовалось доказать.
Я молчал, потрясенный. Простота решения наполнила меня стыдом.
— Только механическая птица не знает страха, — пояснил Мессина. — Даже самые храбрые люди испытывают страх. В умении его преодолеть и заключается сила человеческой природы. В мертвом нет духа.
Бывает, что тело превращается в тюрьму и только дух, яростный, неукротимый, живет в нем и иногда посылает записки на свободу.
Судья вдруг ударил молотком по столу. Бум!
— Откуда вы знаете мистера Кроше? — обратился он к Кастору.
Пират встал и отвесил публике издевательский поклон.
— Мой названный отец и учитель остановился в гостинице в городе. Я шел к нему, когда увидел мистера Кроше, выбегающим на улицу полуодетым — в одной рубашке и с окровавленной шпагой в руке. Я сразу же узнал его. Это был Золотой Крюк.
— То есть вы его узнали?
— Да, сэр.
— И вы знали, мистер ди Тулл, что этот человек из себя представляет?
— Конечно. Он пират — кровожадный и опасный.
Судья помедлил.
— А теперь тщательнее подбирайте слова — от них зависит ваша жизнь. Зачем вам понадобилось гнаться за кровожадным и опасным пиратом, мистер ди Тулл?
Молчание.
— Мне казалось, ваша честь, — сказал Кастор, — это долг каждого честного человека — сделать все, чтобы вор и убийца оказался в руках правосудия.
— Браво!
Первым зааплодировал сам пират, затем захлопал весь зал. Браво! Браво!
— Вдруг я увидел лодку с молодыми людьми, здесь присутствующими. Я объяснил, за кем гонюсь, они благородно предложили мне свою помощь — хотя и были слегка навеселе. Наша шлюпка гналась за лодкой мистера Кроше. Мы гнались за ним до выхода из гавани, но там отстали. Через мгновение фрегат береговой охраны выстрелил поперек курса шлюпки и велел нам лечь в дрейф. Что мы и исполнили в точности. И оказались здесь, обвиняемые в пиратстве — что несомненная ошибка. Думаю, все дело в том, что нас неправильно поняли.
Бум. Судья опустил молоток.
— Сейчас это к делу не относится, мистер ди Тулл, — проскрипел он.
Кастор поклонился.
— Да, сэр.
Судья помедлил, держа свой молоток так, словно собирался запустить им в оратора.
— Позвольте задать вам вопрос, мистер ди Тулл, — произнес он медленно.
— Конечно, Ваша честь.
— Как вы относитесь к разбойникам и пиратам?
— Проще было бы сказать, как я к ним не отношусь… Никак, ваша честь. Я не имею к пиратам ни малейшего отношения.
Но судья не отводил ледяного, тяжелого взгляда.
— Какого же наказания, по-вашему, заслуживают разбойники и пираты?
— Самого сурового, — последовал немедленный ответ.
Мордрейд растянул губы в мертвенной улыбке.
— Прошу внести в протокол… обвиняемый считает, что заслуживает… — зловещая пауза. — Смерти! за свои прегрешения.
В зале зароптали.
— Прошу внести в протокол, — раздался звучный ясный голос пирата. — Что судья сегодня плохо слышит.
Хохот обрушился на зал, подобный удару океанской волны.
— Еще одно слово, — сказал Мордрейд. — мистер Кроше, и вы получите в зубы кляп. Считайте, что я вас предупредил. Вы поняли?
Корсар насмешливо поклонился.
— Как прикажете, ваша честь.
— Желаете продолжить, мистер ди Тулл? — обратился судья к молодому человеку.
— Да, сэр.
— Сделаете это после перерыва.
Кастор поклонился.
— Судья вас уже ненавидит. Может, пора остановиться? — мистер Такреди вытер красную шею. — Вы сегодня и так задали судье жару.
— Нет, — покачал головой молодой дворянин. — Осталась последняя часть истории.
— Не боитесь, что станет хуже?
— Что может быть хуже смерти? — ответил Кастор вопросом на вопрос.
Мистер Такреди покачал париком.
— На вашем месте я бы не был столь уверен, мистер ди Тулл. Существуют вещи, гораздо более страшные, чем смерть…
4
Когда я прибыл в Иштамабад, улицы были украшены флагами, разодетые басурмане прогуливались туда-сюда, сверкая перстнями и красотой одежд, и кричали, гортанно. К тому времени я уже знал, что этот страшный крик у них — выражает великую радость.
— Что за праздник сегодня? — спросил я у торговца по-басурмански.
— Султан взял себе в жены необыкновенную красавицу!
— А много ли у него жен? — спросил я.
— Девяносто восемь, — отвечал торговец. — Эта будет девяносто девятая. Говорят, кто ее увидит, забудет отца и мать, и будет молить у ее ног о снисхождении. О, жестокая! Ее красота разит как клинок. Во избежание несчастных случаев, султан запретил всем под страхом смерти видеть ее лицо.
А султан не так глуп, подумал я в тот момент.
— Как же имя этой красавицы?
— Ясмин!
Кровь бросилась мне в лицо. Кулаки мои против воли сжались. Но в ту же секунду мне пришло на ум, что это могла быть какая-то другая Ясмин, не моя Ясмин…
Но это была она.
Федерико Мессина выполнял особый заказ властителя басурман; в следствие чего люди доктора пользовались во дворце некоторой свободой. Пришлось этим злоупотребить. Вечером я спрятался за
