Голова Сары показалась из-за двери, посылая ему дразнящую улыбку.
— Думаете, это я вас спрашиваю?
Калеб хмыкнул:
— У Мака проблемы с алкоголем, но он в этом ни за что не признается. Так что ему лучше просто дать воды.
Ее смех присоединился к его смеху, и Калеб вдруг подумал, что ведь это чертовски приятно — вот так просто пошутить с кем-то. Должно быть, он провел слишком много времени с людьми, с которыми у него было очень мало общего. Отстегнув поводок, он оставил его в коридоре на столике. Пес протрусил в комнату и устроился перед теплым вентилятором, опустив на лапы свою большую голову.
Калеб вошел в кухню и остановился возле шкафа, глядя на Сару, на ее уверенные, точные движения. Она достала из холодильника бутылку белого вина и кусок твердого сыра, нарезала его и положила на блюдо рядом с крекерами, добавив к ним веточку красного винограда.
— Мне тоже хочется быть полезным. — Калеб взял бутылку, ввинтил туда штопор и вытащил пробку.
— Спасибо.
Сара поставила на стойку два бокала. Жасминовый аромат ее духов смешался с фруктовым ароматом вина. Ему захотелось наклониться и поцеловать маленькую впадинку на ее шее, а потом скользнуть губами туда, куда стремился вырез майки. Схватить ее в объятия и прижать к себе, чтобы почувствовать под своими руками все изгибы ее тела.
Ее рука слегка дрогнула, вино плеснулось мимо бокала, и он подумал: не была ли и она так же взволнована их близостью, как и он сейчас? Калеб не успел этого выяснить — она взяла бокалы и пошла в комнату. Они сели напротив друг друга: Сара — на кушетке, он — на софе, блюдо и бокалы — на стеклянном столике между ними. Мак покинул свое место и устроился под столиком, готовый подхватить каждую упавшую на пол крошку.
— Могу поклясться, вам ужасно любопытно, почему я сейчас не на открытии нового клуба в Ист- Энде, — сказал Калеб.
Сара подняла бокал вина и сделала глоток.
— Нет. Другой сотрудник будет писать в моей колонке, пока я делаю статью о «ЛЛ Дизайн».
— Так, значит, вас больше не волнует моя ночная жизнь?
— Пока нет.
Та радость, что он было почувствовал, улетучилась без следа. Но чего он ожидал? Что она бросит свою работу только потому, что они пару раз пообедали вместе? Или обменялись поцелуями?
Его вообще удивляло, почему Сара там работала. Она была не похожа на тех, кто стал бы тратить время на таблоид.
Сара поставила свой бокал обратно на столик:
— Так почему вы сегодня не там?
— Я
— Правда? И почему?
— С меня достаточно… такой жизни.
Марта была права. Настало время быть честным с самим собой, и если честность потребует гласности, значит, так тому и быть. Он встретил взгляд Сары и увидел в нем не хищный блеск репортера, берущего на заметку то, что он может использовать в своей следующей статье, а искреннюю заинтересованность человека, которому можно доверять.
— Каждый раз, когда я отправлялся в клуб, я надеялся найти там что-то…
Она опустила глаза:
— Женщину?
Он усмехнулся:
— Нет. Я не тот человек, которому нужны серьезные отношения.
— О-о-о…
— Я не хочу отвлекаться. Мне нужно заниматься делом. — Тогда почему он все время смотрит на ее губы и думает, как ее обнять?
— Мне кажется, даже генеральный директор заслуживает, чтобы у него была личная жизнь. Судя по тому, что я узнала за эту неделю, вы проводите на работе очень много времени. Гораздо больше, чем я думала.
— То есть теперь вы знаете, что моя жизнь состоит не только из вечеринок и мартини?
— Верно.
В комнате повисло молчание. Калеб чувствовал на себе ее взгляд. Кого она видела? Плейбоя со странички сплетен? Некомпетентного генерального директора?
— Могу ли я задать вам один вопрос? — спросила Сара. — Вопрос от меня, а не от журнала.
Все так же глядя в окно, он проговорил:
— Я доверяю вам, Сара.
— Я столько времени проработала в этом таблоиде, что порой мне казалось, что я продала свою душу. А теперь вы мне напомнили, что я все еще там и что до той Сары Гриффин, которой я хотела бы стать, еще нужно дотянуться.
— Почему же вы столько лет занимаетесь этой работой?
Она взяла со столика бокал с вином и долго смотрела, как переливается свет в его янтарной глубине.
— Мне пришлось. Кому-то ведь нужно оплачивать счета. Это была единственная работа, которая позволяла мне работать ночью, а днем ходить в колледж и присматривать за младшей сестрой и отцом. Один год перешел в два, потом в три, и прежде чем я смогла это осознать, я уже увязла в этой газете. Всегда легче ничего не менять, чем двинуться дальше.
— А теперь?
— Теперь я думаю о новых путях. Но это… — Сара вздохнула, — это так страшно…
— Мне знаком этот страх. С тех пор как занял кресло моей матери и возглавил компанию, я все время боюсь. Я боялся, что все развалится. Теперь, с новой линией обуви и весенней коллекцией, я тоже боюсь — ведь это может привести как к успеху, так и к краху.
— Я уверена, что у вас все получится!
— Хорошо, что хоть кто-то уверен. — Вздохнув, он сделал глоток вина и снова пересел на кушетку. — Моя мать тоже так держалась. Даже если ей и было страшно, она никогда этого не показывала.
— Она начала заниматься модой еще со школы, верно?
Он кивнул:
— Все, что она шила, она носила. Ее подруги то и дело просили сшить что-нибудь и для них. Но только после того, как мама получила целый список заказов для школьного бала, она поняла, что это могло бы стать делом ее жизни. Она пошла в колледж, чтобы получить образование в этой области, одновременно не забывая и свой маленький бизнес. А закончив его, основала «ЛЛ Дизайн».
— А ваш отец? Он тоже этим занимался?
— Мой отец был… журналистом. У него уже была семья.
— О…
— Да. Моя мать узнала об этом в тот день, когда поняла, что беременна. Он не хотел никаких детей, поэтому с этого дня нас осталось только двое — я и она.
— Наверное, это было очень тяжело…
— Пускай у меня и была одна мать, но зато какая! Я считаю, что мне очень повезло.
— Как она сейчас?
Он молчал. Вот она — возможность сказать правду. Если бы кто его и понял, то, скорее всего, Сара. Но поняла бы?..
— Я думаю, она счастлива, — наконец сказал он.
— А вы?
— Я? — Он вздохнул. — У меня нет времени об этом думать.
