работу — сообщить эту новость мне.
— Да. В смысле нет. В смысле... — она и сама не знала. Как можно ясно мыслить, когда кровь стучит в ушах! Она вздохнула поглубже и начала сначала: — Кевин боялся, что ты расстроишься, если он расскажет тебе об этом сам. Он знает, что ты думаешь об его увлечении театром. Ты хочешь, чтобы он продолжал учиться, но дело в том, что он не собирается быть адвокатом. Он решил стать актером.
— В таком случае Кевин должен быть мужчиной и поведать все это мне лично, — его голос звенел льдинками. — Тебе не надо было приходить сюда!
— Ты прав, — сокрушенно кивнула Дейзи. — Вы должны разбираться между собой, мне не следовало вмешиваться.
Алекс взял ее за плечи и повернул к себе лицом.
— Я не это имел в виду, — его голос звучал жестко, выражение лица было под стать голосу.
Подул легкий ветерок, и повеяло запахом жасмина и приближающегося летнего дождя.
— Я обещал себе не терять голову, — сказал Алекс. Его пальцы крепче сжали ее хрупкие плечи. — Еще пара дней — и я уеду. Я поклялся, что до тех пор буду держаться от тебя подальше. И думал, что смогу устоять. Но ты все испортила своим внезапным приходом. Я же не подхожу тебе. Я не могу предложить тебе ту сказочно счастливую жизнь, о которой ты мечтаешь. Я даже не могу дать тебе ни одного из тех обещаний, которые так необходимы тебе. И все же меня влечет к тебе. Бог мне судья, но я безумно хочу тебя, и это сводит меня с ума.
— Алекс, я...
— Проклятье, Дейзи, зачем ты пришла?
Она открыла рот, но не успела вымолвить и слова — он накрыл ее губы своим поцелуем.
В нем были злость, досада на собственное безволие и животный голод неудовлетворенной плоти.
Наконец он отстранился и, посмотрев Дейзи в глаза, обхватил руками ее лицо. Где-то вдали квакали лягушки, какая-то пташка настойчиво звала своего дружка, по деревьям над их головами сновали белки...
Прошло уже три дня с тех пор, как Дейзи дала себе слово выбросить этого человека из головы.
Она провела рукой по колючим щекам и обхватила его за шею. В ответ Алекс крепко прижал ее к себе, словно боялся, что она оставит его. Он и не подозревал, насколько этот жест открывает для Дейзи его одиночество. Пусть Алекс не верит в любовь и счастье навеки, но она нужна ему. И сможет утолить его голод.
— Это ошибка, и мы оба знаем это.
В ответ она прижалась губами к его шее и прикоснулась языком к загорелой коже. Волна возбуждения нахлынула на него с новой силой.
— Дейзи, я предупреждаю тебя. Тебе надо уйти, — проговорил он, схватив ее пальцы, мягко ласкающие упругие волоски на его груди. — Уходи, пока можешь, иначе будет слишком поздно.
Она поцеловала большие мягкие руки, с силой сжимавшие ее пальцы.
— Уже поздно, — прошептала она.
Освободив руки, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Осторожно дотронувшись кончиками пальцев до влажной разгоряченной кожи, Дейзи посмотрела на него — его щеки горели, зрачки расширились. Когда, закончив с непослушными пуговицами, она потянулась к застежке на джинсах, самообладание окончательно покинуло Алекса.
Сдавленный стон вырвался у него из груди, и, подхватив ее на руки, он открыл ногой дверь и внес драгоценную ношу в дом. Она скинула свои сандалии, когда Алекс проносил ее через гостиную. Свои ботинки он оставил где-то в холле. Плечом он распахнул дверь спальни. Дейзи едва заметила массивную кровать из красного дерева с пологом, которая занимала изрядную часть комнаты. Свет ночника распространял по комнате мягкий свет, делая обстановку еще более интимной.
Медленно Алекс поставил ее на ноги и, не отрывая взгляда от губ, потянулся к застежкам на блузке.
— Дейзи, — прошептал он, накрывая рукой холмики ее грудей.
Юбка, а затем и трусики присоединились к блузке, уже брошенной на пол. Она затрепетала под его горячим взглядом, быстро обежавшим ее с головы до ног. Алекс в мгновение ока освободился от брюк и рубашки. Приблизившись к Дейзи вплотную, он легонько подтолкнул ее к кровати, и они медленно опустились на голубые простыни.
Ее пальцы скользили по его мускулистым рукам и плечам. Глаза Алекса потемнели, как безлунное небо, он поймал ее руку и начал покрывать ладонь россыпью мелких поцелуев. Его губы продолжали исследовать ее запястья, потом переместились выше, добрались до нежных плеч, затем до горячих губ, в то время как руки продолжали блуждать по расплавленному телу. Ее грудь заныла, соски затвердели под его чуткими прикосновениями, и она почувствовала, как пожар страсти разгорается внутри нее все сильнее. Алекс прервал поцелуй, теперь он едва касался губами ее шеи, плеч, обжигая кожу огнем.
Тело Дейзи содрогалось от наслаждения, каждый нерв, казалось, болезненно трепетал. Нестерпимое желание опалило ее.
— Алекс, — выдохнула она, выгибаясь ему навстречу всем телом. Она не могла и предположить, что страсть может быть такой — горячей, дикой и необузданной. Никогда еще она так не жаждала стать частичкой другого человека.
Пожар вожделения полыхал во всю силу, раздуваемый медленными ритмичными движениями мужской руки. Неожиданно внутри Дейзи словно что-то взорвалось и лучистая энергия разлетелась на миллионы кусочков, заполнив тело.
— Алекс...
— Дейзи, посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза.
Вихрь чувств подхватил ее, Дейзи обвила его ногами, принуждая совершать более сильные движения. Приближая минуты блаженства, он не сводил с нее глаз.
Она видела, как рушится непоколебимое самообладание Алекса, и через несколько минут этого древнего загадочного танца в его глазах светилось лишь томление и желание. Ей так хотелось исполнить все желания этого так горячо любимого ею мужчины. Она сделала еще одно движение бедрами и прижалась к нему всем телом, навсегда отдав ему всю себя.
Ее тело содрогнулось первым. Мир вокруг нее взорвался, и ее — их вместе — закружило в безумном круговороте. Через секунду она услышала, как Алекс выкрикнул ее имя. Сейчас он на вершине блаженства, как и она. Теперь она принадлежит ему целиком.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
И они, опьяненные чувством удовлетворения, затихли в объятиях друг друга.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Заниматься с ней любовью было большой ошибкой.
Алекс понимал это. Он говорил себе тысячу раз, что не будет иметь с ней никаких дел. Он клялся, что будет держаться от нее подальше. И он пытался.
Но он не рассчитывал на ее сегодняшнее появление. Тем более сейчас, когда все его мысли были заняты только ею. Эти три дня и три ночи Алекс мечтал лишь о том, чтобы почувствовать тепло ее тела, сжать Дейзи в объятиях. Желание стояло комом в горле, не давая ему дышать.
Один взгляд, брошенный на нее, стоявшую в лунном свете, такую красивую и неуверенную в своих извинениях, — и вся его решительность куда-то разом испарилась. Он точно помнил миг, когда здравый смысл оставил его, — это случилось в ту секунду, когда он уловил легкий трепет ее нижней губы перед появлением улыбки. У него не хватило сил, чтобы уйти.
А уйти надо было, признался себе Алекс. Они с ней играют по разным правилам, у них разные надежды. Она мечтает об уютном гнездышке и семейном счастье, в то время как он не мечтает ни о чем, у него нет никаких ожиданий, никаких надежд на что-то большее, ибо он знает, что это будет ошибкой. Знает, во что выливаются такие надежды. Не он ли наблюдал, как такое происходило с его родителями снова и
