Люк. — Главное, чтобы меня не узнали. И не взошло солнце.
— Хочешь сказать, что можешь взять меня с собой, когда телепортируешь?
— Да. Это достаточно просто. Уверяю.
— Тебе легко говорить, — возразила Хизер. — Собираешься превратить меня в нечто… вроде пара, надеясь, что потом я материализуюсь в первозданном виде.
— Это совершенно безопасно.
— Но мне так не кажется.
Жан-Люк наклонил голову, изучая ее.
— Давай покажу, как это работает, чтобы в будущем не волновалась.
Хизер отступила на шаг.
— Волнения меня не смущают. Я к ним на самом деле привыкла.
— Мы переместимся ко мне в кабинет, и только. — Он указал на окно второго этажа, выходящее в демонстрационный зал. — Потом, когда возьму тебя в более дальнее путешествие, ты уже не будешь бояться.
Боже, он умел быть убедительным.
— Возможно, я и соглашусь на свидание в будущем, но это не значит, что разрешаю тебе за мной ухаживать.
— Отлично. А сейчас проведем пробную сессию. — Жан-Люк приблизился к ней вплотную и легко обнял за талию. — Ты должна кое-что сделать, чтобы все получилось.
— Что именно?
— Обними меня за шею и держись крепко.
Она медленно положила руки ему на шею.
— Что дальше?
Он обвил ее руками.
— Теперь поцелуй меня.
— В «Звездном пути» они этого не делали, — возмутилась Хизер.
— И многое потеряли.
— А когда ты телепортируешь один или с парнем?
Жан-Люк поморщился.
— Ладно. Я солгал. — Он грустно улыбнулся. — Но ты не можешь меня в этом винить.
Хизер шлепнула его по плечу. Он рассмеялся.
— Но ты все равно должна крепко за меня держаться.
Комната начала искажаться. Опасаясь за свою жизнь, Хизер крепко обхватила его за шею.
— Доверься мне, — услышала она его шепот, и все вокруг померкло.
Она испытала ощущение полета и почувствовала под ногами твердый пол. Открыв глаза, обнаружила, что стоит в просторном кабинете.
— Было жутковато.
— Ты к этому привыкнешь.
Хизер отступила назад, и Жан-Люк разжал руки.
Она обошла кабинет кругом, отметив про себя два кожаных кресла, письменный стол, компьютер и шкафы для папок. У стола, накрытого красивой тканью в зеленовато-голубых тонах, Хизер остановилась, а при виде груды павлиньих перьев испытала соблазн к ним прикоснуться. Не удержавшись, пробежала пальцами по мягкой текстуре.
— Я знал, что ты непременно захочешь это сделать, — тихо произнес Жан-Люк за ее спиной. — Тебе нравится осязать.
У нее по коже побежали мурашки.
— Откуда ты знаешь?
— Я наблюдаю за тобой. — Он подошел ближе. — Тебе нравится гладкость шелка. Нравится касаться бархата. — Он взял павлинье перо. — Оно напоминало мне тебя. В нем есть все оттенки зеленого и бирюзового цветов, которые я вижу в твоих глазах. Они слегка меняются, когда ты улыбаешься, хмуришься или… кончаешь.
Хизер посмотрела на него с досадой:
— Твои глаза тоже меняются.
Он улыбнулся и протянул ей пачку эскизов:
— Что скажешь?
Она просмотрела их. Он поражал своим талантом. Впитав в себя многовековой опыт моды, Жан-Люк умел создавать модели, сочетавшие в себе классику и современность.
— Они прекрасны.
— Как и мое вдохновение.
Он провел пером по ее лицу и шее.
Хизер оставила рисунки и прошла к окну. Внизу, в темном зале, белели фигуры манекенов.
— Мне нужно узнать тебя получше.
— Рассказывать особенно нечего, — вздохнул он. — Ты знаешь обо мне все. Я родился в семье бедного крестьянина по имени Жан, который чистил конюшню. Фамилии я не помню.
— А Эшарп? — Хизер посмотрела на него.
— Я взял это имя после обращения. Вампиры дали мне его в шутку. Женщины… после встречи со мной носили шарфы, чтобы скрыть следы. — Он пожал плечами. — «Echarpe» значит по-французски «шарф».
Хизер поморщилась.
— Печальная шутка.
— Большая часть моей жизни — печальная шутка. Мне пришлось… бороться за то место, которое занимаю сегодня.
Она это видела.
— А это правда, что твоя мать умерла, когда ты был еще маленьким ребенком?
Жан-Люк нахмурился и опустился в одно из кресел.
— Мои родители рано умерли. Я стал сиротой в возрасте шести лет. Барон разрешил мне спать на конюшне и выполнять работу, которую до этого делал мой отец.
— Как это любезно с его стороны, — возмутилась Хизер.
— Но это было все ж лучше, чем оказаться бездомным.
Она подошла к нему и остановилась у стола.
— Продолжай.
— Барон был закаленным в сражениях воином. В замке с ним, кроме сына, жили еще мальчики, находившиеся на его попечении. Он обучал их военному искусству. Я наблюдал за ними, прячась за бочками. А ночами тренировался в конюшне, повторяя их движения.
— Уверена, что у тебя это хорошо получалось, — кивнула Хизер.
— Сын барона был забияка и часто избивал других мальчишек до крови. Барон не препятствовал этому, потому что гордился сыном. Однажды, когда мне было лет десять, сын барона сбил с ног одного из мальчишек и стал бить его дубинкой. Я схватил палку и отогнал его прочь. Завязалась драка.
Хизер поморщилась. Она понимала, какая жестокая расплата ждала крестьянина за то, что поднял руку на сеньора.
— Слуги кричали мне, чтобы бросил все и бежал, — продолжал Жан-Люк. — Остальные приемыши побежали к барону, чтобы доложить о случившимся. Но я продолжал драться. Я дрался как безумный. Все годы отчаяния и лишений вылились в гневе.
— Могу себе представить. И что сделал барон?
— Он приказал нам остановиться. Только тут я осознал, что натворил. Я думал, что меня ждет смерть. — Жан-Люк хмуро потер лоб. — Тогда я впервые в полной мере ощутил, что значит быть беспомощным. Моя судьба всецело находилась в руках другого человека.
— Ужасно. — Хизер подошла к Жан-Люку.
— К удивлению всех, барон подошел к сыну и при всех ударил его по лицу с такой силой, что рассек
