— Ма, па, доброе утро.
Джон и Лавиния Монтгомери подняли головы и удивленно посмотрели на Мисси, стоящую под сводом арки. Удивил родителей странный наряд их дочери, а также новые интонации, появившиеся в ее речи.
Лавиния встала и подошла к дочери:
— Мелисса, как ты себя чувствуешь?
— Меня зовут Мисси, а чувствую я себя намного лучше, — ответила девушка.
Лавиния вздохнула и принялась рассматривать одеяние дочери. На девушке было бальное платье из зеленого муара с чрезвычайно низким декольте и тонкой талией.
— Бог ты мой, — пробормотала Лавиния, — должна сказать, твой выбор одежды кажется мне весьма необычным.
Мисси пожала плечами:
— Мне казалось, именно такие платья носили южные красотки. Например, в «Унесенных ветром»…
— Унесенных чем? — озадаченно спросила Лавиния.
Мисси прочистила горло:
— Да так, неважно, ма. Просто я хотела сказать, что собираюсь стать другой. Надеть это платье было чертовски трудно, не говоря уже об инструменте для пыток под названием корсет, и я больше не собираюсь понапрасну мучить себя.
Казалось, Лавиния потеряла дар речи.
К ним подошел Джон:
— О Винни, пусть девочка носит то, что ей нравится. Главное то, что она хорошо себя чувствует.
— Спасибо, па. — Мисси оглядела комнату и нахмурилась. — А где ба?
— Ты имеешь в виду свою бабушку? — смущенно переспросила Лавиния.
— Да.
— Ей надо было вернуться в Натчез, — пояснил Джон.
— Жаль, — произнесла Мисси. — Хорошо было снова иметь бабушку!
Джон и Лавиния обменялись непонимающими взглядами.
Заметив, что на столе уже стоит завтрак, Мисси хлопнула в ладоши.
— Ну что, не пора ли потрапезничать? — поинтересовалась она. — Ведь вы так называете прием пищи?
Изумление ее родителей все возрастало.
— Ты уверена, что с тобой все нормально? — озабоченно спросила Лавиния.
— Конечно, ма. — Мисси пошла вперед, но запуталась в подоле своего платья и чуть не свалилась.
Джон подхватил ее и удержал:
— Тише, дорогая. Не хотелось бы, чтобы ты упала еще раз.
Мисси одарила своего нового отца благодарным взглядом:
— Мне тоже, папа. Я вчера упала с лестницы, и это случилось перед самой свадьбой, ведь так?
— Так ты помнишь это? — с облегчением в голосе спросила Лавиния.
Мисси нетерпеливо взмахнула рукой:
— Спрашиваешь! Хотела встать на верхнюю ступеньку, и на тебе!
Джон и Лавиния по-прежнему пребывали в состоянии полнейшего недоумения.
Семья уселась за обеденный стол. Сделав глоток кофе и оглядев старинную мебель, Мисси осознала, что ей до смерти хочется закурить. Черт возьми, курение наверняка является здесь для женщин неслыханным делом! Она попала в глухую провинцию, на дворе XIX век, но жизнь тут далеко не такая идиллическая, как это изображалось в исторических книгах и женских романах, которые ей доводилось читать. Девушка отчаянно скучала по своему XX веку с его многочисленными благами — даже такими тривиальными, как зубная паста и туалетная бумага.
Мисси принялась за уничтожение блинчиков и сосисок, а Джон тем временем не сводил с нее внимательных глаз.
— Дорогая моя, не могу даже передать, как мы рады тому, что ты ничего себе не сломала и не повредила, а также тому, что память начала возвращаться к тебе, — сказал он. — Я только хотел спросить, почему ты называешь нас «ма» и «па»?
— А, вы об этом! — Мисси сделала большой глоток кофе. — Не хотелось тебя разочаровывать, папа, но, кроме падения с лестницы, я не помню практически ничего.
Лавиния испуганно выдохнула:
— Ты хочешь сказать, что не помнишь, что мы твои родители, а Фабиан — твой жених?
— Без балды!
— Чем мы можем тебе помочь? — нахмурив брови, спросил Джон.
— Ну… вы могли бы побольше рассказать мне о том, как мы здесь живем.
— Что именно ты имеешь в виду?
— Чем мы, например, занимаемся?
— Выращиваем хлопок, само собой.
— Ну да, конечно, — проговорила девушка. — Это был глупый вопрос, да? Я хорошо слышала, как в шесть утра затрезвонил этот проклятый колокол и весь народ отправился на поля. — Держа в руке сосиску, она добавила: — И давно мы живем в этом историческом музее?
— Историческом музее? — переспросила Лавиния.
— Ма, ты ведь хорошо знаешь всю эту молодежь, — решила польстить женщине Мисси. — Она всегда критикует существующее положение вещей.
Лавиния взглядом переадресовала вопрос Джону.
— Мы живем здесь уже десять лет, с тех пор как построили этот дом, — ответил тот. — Ты что, не помнишь, что лишь два дня назад мы с тобой провели небольшую церемонию вокруг камня, который рабочий установил на балясину лестницы.
— Ах да! — воскликнула Мисси. — Камень поставили в честь выплаты закладной за дом…
— Ты помнишь? — обрадованно проговорил Джон.
— Ну, вообще-то не очень четко. — Мисси перевела взгляд на Лавинию. — Ма, а теперь расскажи мне, чем занималась я.
Лавиния сидела, раскрыв рот.
— Чем ты занималась? — повторила она.
— Да. Как я проводила время?
— Ах, вот оно что! Ты проводила время так же, как все молодые леди: читала, посещала церковь или собрания благотворительных организаций, брала уроки игры на фортепиано или вязала вместе со своими подружками.
На лице Мисси появилась такая гримаса, будто она вступила в лошадиный навоз.
— Должно быть, ты шутишь, — пробормотала она.
— Разумеется, не шучу.
— Ты хочешь сказать, что я нигде не работаю?
— Дорогая моя, если молодая леди будет работать, окружающие сочтут это непристойным, — объяснил Джон.
— Но почему? — удивилась Мисси. — Ты считаешь, что женщины делают все хуже, чем мужчины?
— Вопрос не в том, кто что делает лучше, — сдержанно пояснил мужчина. — Просто женщина должна помнить свое место.
— Что за чушь? — воскликнула Мисси.
Джон выглядел ошеломленным, а Лавиния поднесла ко рту салфетку, чтобы скрыть улыбку.
— Так что у нас сегодня на повестке дня? — поинтересовалась Мисси.
— Собирался зайти Фабиан, — с довольным видом сообщила Лавиния. — Он сказал, что, если ты чувствуешь в себе силы, он приглашает тебя прокатиться в экипаже.
