медицинскими правилами сделали прививки. Второй причиной для звонка было: «Я уезжаю на год в кругосветное путешествие. Как видишь, я уже не сильно в тебе нуждаюсь». Но в глубине души у меня, должно быть, гнездились сомнения, поскольку я снял колоду, чтобы получить от карт подтверждение в том, что эта идея хорошая. Я снял колоду на карте Люси. Совпадение? Перетасовав карты, я снял колоду снова. И снова карта Люси. Перед тем, как снять колоду в третий раз, я сказал себе: «Дэнни, если я сниму колоду и сейчас на ее карте, то мы с Люси снова сойдемся. А это, как ты думаешь, и является самым лучшим выходом из сложившейся меж нами ситуации». Я снова снял колоду на карте Люси. Шанс получения такого результата был 52 х 52 х 52 – чуть больше одного из 100 000. Ничего не значит тот факт, что карта Люси чуть согнута, а поэтому вероятность сдвига колоды на ней весьма велика: это следует считать желанием Дэнни. Такое предзнаменование не должно оставаться без внимания. К этому времени мы прекратили споры о том, кто и в чем виноват. Да и какой от них, в самом деле, прок, если я уезжаю на целый год.
Люси не верила, что я уеду. Я тоже не верил, что уеду. Но все-таки уехал, правда, сам точно не знаю зачем.
Записи в дневнике тоже не дают никакого ответа на этот вопрос. Я думаю, надо завязывать с писаниной.
17 декабря 2000 года
В самолете я познакомился с девушкой-англичанкой из Суррея, которую звали Карина и у которой голова по форме напоминала цифру 8. Она тоже путешествовала неорганизованно, то есть с рюкзаком за плечами. Мы говорили с ней примерно три часа, и я дал ей возможность поведать мне, насколько удивительна Австралия. Я тоже чувствовал нечто похожее на словесное недержание и рассказал ей о Карлосе и Доминик, а она слушала. Мне кажется, она решила, что я готовлюсь перейти к решительным действиям по отношению к ней, потому что около полуночи приняла таблетку снотворного и предложила мне сделать то же самое. И сказала, что когда летела из Лондона в Лос-Анджелес, то сидела рядом с каким-то типом, который крепко приложился к бутылке и все время будил ее, так как ему хотелось поговорить. Я сказал ей, что направляюсь в Австралию, чтобы написать статью о маршрутах, предлагаемых компанией «Оз Экспериенс»,[47] а возможно, и написать роман о добыче опалов, поскольку, как мне кажется, это будет крутая книга, но она все еще пребывала под впечатлением от встречи в баре аэропорта с каким-то парнем, который только что вернулся из Бутана, а в этом королевстве, расположенном в Южной Азии, удается побывать в течение года всего лишь 5000 туристам.
Мы почувствовали некоторое смущение, когда проснулись и обнаружили, что сидим тесно прижавшись друг к другу, поскольку это располагало к более близким отношениям, и нам было трудно вести разговор в прежнем спонтанном ключе. Я все время твердил, что не могу поверить тому, что в самолете запрещено курить, и перечислил ей десять причин, по которым не могу обходиться без сигарет Я понял, что становлюсь надоедливым, но не мог заставить себя замолчать. У нее была бледная кожа, и, когда она испытывала эмоциональное возбуждение – обычно при упоминании парня, побывавшего в Бутане, – ее верхняя губа выступала вперед и закрывала зубы, как простыня, постеленная на матрас.
Приземлились мы утром, взяли на двоих такси в аэропорту и остановились оба в отеле «Кинге кросс» в сиднейском районе красных фонарей. Это лондонский Сохо со всеми его опасными и злачными местами, сконцентрированный на одной улице. За каждой второй дверью шоу с раздеванием или книжный магазин для взрослых, а по улицам бродят в изобилии темные личности с изможденными лицами и остекленевшими глазами. Они выглядят неопрятными и затасканными и чем-то напоминают картонные подносы для еды, оставленные пассажирами в поезде.
Хостел «Ева» для неорганизованных путешественников находится на Орвел-стрит в здании, выкрашенном в нежно-розовый цвет, через который проступают неподдающиеся закраске граффити, поднимающиеся от фундамента по стенам, и реклама автобусной компании «Оз Экспериенс», услугами которой мы с Карлосом намеревались воспользоваться, а также красочные плакаты, призывающие поучаствовать в экстремальных спортивно-приключенческих развлечениях, таких как путешествие на каяке, прыжки с крыши с эластичным тросом, спуск с горы внутри шара, парные прыжки с парашютом, прыжки с моста, где нет перил.
Дежурная дала нам постельные принадлежности и подушки, а затем после короткой паузы спросила, не дать ли нам постельное белье для двуспальной кровати, полагая, что мы путешествуем вместе, но Карина подчеркнуто официально заявила:
– Прошу вас поселить меня в женском номере.
Повернувшись ко мне, она добавила:
– Удобнее переодеваться, когда вокруг тебя не вертятся парни.
После этого мы стали походить на поссорившуюся пару.
– Ну, пока, я, наверное, буду где-нибудь здесь поблизости немного погодя, – сказала она, показывая пальцем в сторону коммунальной кухни.
– Что ж, пока, – ответил я, понимая, что она меня отшила.
В моей комнате было пять двухъярусных кроватей. Все постояльцы спали, и я почувствовал тревогу из- за того, что, во-первых, опасался, что моему ноутбуку приделают ноги, а во-вторых, не знал, уместно ли будет изобразить из себя крутого и сказать: «Привет, парни, меня зовут Кит. Я из Англии» – или вести себя независимо: распаковать рюкзак и углубиться в чтение «Одинокой планеты». Было около 11 часов утра; мои соседи, очевидно, отсыпались после вчерашней ночи, которую провели с друзьями или спутниками, и это, в добавлении к удару, нанесенному мне Кариной, навеяло на меня столь сильное чувство одиночества, что я лег на свою постель и попытался заснуть. Однако, несмотря на усталость, мне это не удалось, потому что почти поминутно все здание «Евы» буквально сотрясалось от громогласных оповещений по громкой связи: «Сара, комната 23, вы выписываетесь?… Поль, комната 17, спуститесь вниз к телефону, вам звонит брат».
Я внимательно прислушивался к каждому объявлению, надеясь услышать приглашение поговорить с Доминик, откликнувшейся на мою ипохондрическую шутку, но его не было.
Сейчас я сижу в пабе «О'Маллис» на Уильям-стрит. Это главный паб в районе Кросс, и я уже сделал первую попытку сблизиться с кем-нибудь из неорганизованных путешественников. Это было не очень-то легко. Группа музыкантов из Ирландии играла «Грязный старый город»; на экранах подвешенных под потолком телевизоров, звук которых был выключен, мелькали воскресные новости, и никто, казалось, не был расположен к тому, чтобы поболтать. Сейчас 7 часов вечера, я сижу в баре уже три часа, выпил порядком черного пива, опустошив несколько банок, много раз бегал в туалет, а сейчас готовлюсь сделать записи в ноутбуке.
Я все-таки встретил здесь троицу людей, гордых тем, что они путешественники: Соня, персональный тренер, в широченных бриджах; Стив, ее друг, у которого умный, пристальный, все схватывающий взгляд; и Вим, голландец, похожий на британского министра финансов Нормана Ламота, сотрудник радиокомпании из Амстердама, который все время повторял одну и ту же фразу: «Дааа, это карашо!» – после того, как я получал от кого-либо очередной совет или наставление о том, что мне следует делать в Австралии. Они уже пробыли в Сиднее шесть месяцев, и у них была с собой сумка-холодильник, так как они заглянули в паб по пути с пикника в Ботаническом саду, откуда открывается захватьшаюший вид на гавань. Им доставляло удовольствие вдалбливать в голову мне, только что прибывшему, сведения о городе и то, что может пригодиться в повседневном обиходе, при этом сообщая собеседникам краткие, но, на их взгляд, важные данные обо мне: «О, Стив, он только что прибыл сюда, только
Сейчас я на террасе, устроенной на крыше «Евы». За соседним столом трое мужчин затягиваются сигаретой с марихуаной, по очереди передавая ее друг другу; несколько человек сидят, уткнувшись в журналы; за столиком чуть поодаль от моего полным ходом идет шумное состязание, кто кого перепьет. Мне все время надо было перемещаться по террасе в поисках удобного и тихого места для того, чтобы мое одиночество меньше бросалось в глаза, но эти перемещения уже начали действовать мне на нервы. Я только что отправил Доминик письмо по электронной почте, в котором поделился с ней мыслью, пришедшей
