заряда?
– На две минуты.
– По–моему, очень даже неплохо. – Дитц повернулся к Велге. – Как думаешь, кому его доверить?
– Я думаю, Малышеву, – чуть подумав, ответил тот – Он таежник, бывший охотник, отличный стрелок и вообще человек очень бережливый. Просто так заряд не истратит – только по делу. Михаил!
– Я, товарищ лейтенант! – Малышев мгновенно проснулся и сел, растирая лицо пятерней.
– Иди–ка сюда.
Таежник неожиданно легко для своих внушительных размеров поднялся на ноги и как–то сразу очутился рядом.
– Вот, Михаил, – Велга протянул гиганту излучатель. – Это оружие мы решили доверить тебе, как самому меткому и бережливому… На сколько он бьет? – спросил он пленницу.
– Эффективный огонь от пятидесяти до трехсот метров. Потом луч слабеет пропорционально расстоянию, – ответила Стана.
– Триста метров, – повторил Велга. – Хорошо.
Смотри, вот это предохранитель, это спуск, а это регулятор мощности. Максимум. Минимум. Справишься?
– Справлюсь, товарищ лейтенант, не сомневайтесь! – Михаил принял излучатель и ласково похлопал оружие по прикладу. – Знатный дробосрал!
– Как, как?! – поперхнулся смехом Велга. – Это что за слово такое, Миша?
– А, это у нас так в деревне говорили про горе–охотников: «Из английского дробосрала на три метра с подскоком в сарай, глядишь, и попадет». – Малышев скорчил уморительно серьезную рожу и на полусогнутых сделал три неуклюжих прыжка, карикатурно целясь в воображаемый сарай.
Велга и Дитц расхохотались.
– Из английского… – задыхаясь, переспросил Александр. – Как там бишь его?
– Дробосрала, – охотно подсказал Малышев.
– Ой, не могу… А почему… ха–ха–ха… почему… ой!., почему английского–то, Миша?!
– Так ведь когда мужики наши после империалистической и революции домой возвращались, у многих английские карабины были. На редкость дерьмовое оружие, товарищ лейтенант. С нашей трехлинейкой, к примеру, ни в какое сравнение не идет. Вот и дали им, этим карабинам, такое, с позволения сказать, название: «английский дробосрал».
– Да… – отсмеявшись, отметил Велга. – На три метра с подскоком… Надо же! Это надо запомнить – может, и пригодится когда… в воспитательных целях.
– Ты надеешься вернуться на Землю? – почему–то спросил Дитц.
– Что? Не знаю… Надеюсь, наверное. Понимаешь, все это, – он обвел широким жестом пещеру и спящих в большинстве своем солдат, – как бы понарошку. Вроде как сон или декорации к какому–то безумному спектаклю. Льется кровь, товарищи гибнут, а я… а я все никак не могу проснуться по– настоящему.
– Это все твоя мятущаяся пресловутая славянская душа, – безапелляционно заявил Хельмут. – Я вот, например, надеюсь вернуться и со всей своей железной арийской волей и рациональным образом мыслей сделаю все, чтобы мои надежды стали реальностью и… Ты чего ржешь, а? Ну чего ты ржешь, спрашивается?!
– Ох, извини. – Александр смахнул пальцем выступившую слезу. – Уж больно ты выглядел… как это… ненатурально надутым, что ли. Не удержался.
– Надутым? Да еще и ненатурально? А как, интересно, можно выглядеть надутым натурально вдруг рассмеялся и хлопнул Велгу по плечу. – Вам не кажется, товарищ лейтенант, что пора поднимать людей?
Дождь чуть поутих, но низкие сплошные тучи плотно обложили небо и, судя по всему, расходиться не собирались. К тому же темнело – самое время уходить, не опасаясь, что их обнаружат с воздуха. Еще раз ополовинив НЗ, которого теперь осталось на одну легкую закуску, отряд, подогнав снаряжение, гуськом двинулся по узкому карнизу над бешеной горной рекой. Двоим на этой тропе, конечно, разойтись было бы трудновато, но она была достаточно широка для того, чтобы шагать по j ней вот так, друг за другом, без особого риска оступиться в сумерках и свалиться вниз, в реку. Впрочем, сумерки продлились недолго – их незаметно и быстро сменила ночная тьма. К счастью, на ощупь двигаться не пришлось: поверхность тропы странным образом оказалась гораздо светлее остального камня и смутно белела в ночи, окутавшей отряд.
Так они продвигались около полутора часов, пока тропа постепенно не пошла под уклон и наконец не пропала вовсе, выведя их на мелкогалечный берег все той же реки.
Ущелье здесь заметно расширилось, каменные стены–скалы разошлись в стороны, река поуспокоилась, и у нее появился довольно широкий левый берег, на котором сейчас и оказался отряд.
Дождь, было утихший, припустил опять, заметно похолодало, и солдаты ускорили шаг, чтобы, во– первых, согреться, а во–вторых, уйти подальше от этого места. Все понимали, что вторую пещеру тоже рано или поздно обнаружат, равно как и тропу–карниз, и тогда…
Первым слабый свет впереди и чуть правее заметил шедший на этот раз во главе отряда Александр Велга.
Отряд держался поближе к каменной стене, там, где кончалась галька и пролегала неширокая полоска обычной, покрытой травой земли. Тут было легче идти, да они и не были так заметны, как на фоне светлого, почти белого галечника.
– Привал, – скомандовал Велга и осторожно опустился на землю.
Бойцы и Стана последовали его примеру.
– Хельмут! – позвал Александр. – Глянь–ка в свой «цейсс», что там за свет впереди?
– Уже смотрел. – Дитц подошел и присел рядом. – По–моему, это населенный пункт. Деревня скорее всего. А светятся окна в домах.
– И что будем делать?
– Думаю, надо выслать вперед парочку разведчиков – пусть выяснят, что да как.
– Согласен. Кого?
– Я думаю…
– Товарищ лейтенант! – громкий шепот Малышева прервал их. – Впереди что–то движется. Живое.
Изумительному зрению таежного охотника Велга доверял полностью, и реакция его была мгновенной:
– Отряд, рассредоточиться! Без команды не стрелять! Шнайдер и Онищенко, за пленницу головой отвечаете!
Через две секунды солдаты рассыпались и залегли, используя для маскировки малейшие неровности почвы и крупные скальные обломки, там и сям разбросанные на этой полоске земли.
Теперь и Велга различал впереди три смутно белеющие фигуры. Вот они замерли, вспыхнул огонек… У шедших к ним оказались факелы, и теперь люди хорошо рассмотрели трех сварогов, одетых в длинные, до пят, белые рубахи. Двое из них остались на месте, а третий, сделав несколько шагов вперед, остановился и громко сказал:
– Мы приветствуем вас, нежданные пришельцы! И поклонился.
– И мы приветствуем вас! – крикнул из–за камня Дитц. – Подойдите ближе и остановитесь, когда я скажу!
Сварог подчинился.
Когда до него осталось всего несколько метров и Хельмут приказал: «Стой!», колеблющееся пламя факела выхватило из темноты морщинистое лицо старика с резкими волевыми чертами. Это было лицо человека, привыкшего властвовать и в то же время готового при необходимости пойти на соглашение. Длинные седые волосы падали ему на плечи, а в глубине провалов–глазниц притаились внимательные и умные глаза.
– У нас нет оружия, – спокойно сказал сварог. – Не боитесь.
