поужинать с дочерью. Ужин, уже готовый, обычно им оставляла приходящая прислуга.
В тот вечер, в пятницу, отец нашел девочку не в духе. Она сказала, что не хочет есть, ушла в свою комнату и бросилась в постель, даже не зажигая света.
Комиссар не знал, что делать, он никогда не сталкивался с такими проблемами. Да, нелегко быть и за отца, и за мать девочке.
Он вошел в ее комнату.
— Паолетта, что с тобой? Почему ты лежишь в темноте?
В ответ раздалось лишь какое-то бормотанье.
— Ну же, говори, — подбодрил он дочь. — Ты ведь, наверно, хочешь мне что-то сказать, но не знаешь как? Может быть, ты заболела? Хочешь, вызовем врача?.
— Нет, нет, нет! — испуганно проговорила девочка и отвернулась к стене.
Отец положил ей руку на плечо.
— Я, наверно, догадываюсь, что у тебя случилось. Наверно, ты стала взрослой барышней?
Последовало служащее подтверждением молчание.
— Но зачем же в таком случае огорчаться? — проговорил комиссар. — Я тебе советую сейчас же позвонить маме и рассказать ей.
На этот раз девочка мгновенно поднялась и села на постели.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно.
Услышав в трубке голос матери, Паола окончательно успокоилась.
— Папа сказал, чтобы я тебе позвонила. Мне надо сообщить тебе одну новость. Знаешь... — Краем глаза она посмотрела, не слушает ли отец. — Так вот, сегодня я стала взрослой девушкой...
— Это очень хорошо, дорогая.
— Знаешь, я не хотела говорить папе. А он, бедняга, не знал, что со мной делать, так растерялся.
— Действительно это он велел мне позвонить? — спросила мать.
— Да, он. Папа сказал: позвони маме, обрадуй ее. Слушай, мама, отец совсем не плохой.
— Я никогда и не говорила, что он плохой. Наоборот, может быть, это я немножко сумасбродка.
В голосе женщины прозвучала горечь.
— Мама, тебе грустно?
— Нет. Но мне очень не хватает тебя. Ты меняешься, а меня нет рядом. Я хочу с тобой скорее увидеться.
Когда Паола повесила трубку, отец спросил, как чувствует себя мама.
— Хорошо, — ответила девочка. — Но мне показалось, что настроение у нее неважное. — Она на минутку приостановилась, словно подыскивая подходящие слова. — Послушай, папа, это правда, что ты любишь другую женщину?
Каттани нагнулся, взял личико дочери в обе ладони и сказал:
— Да, правда. Это девушка, одинокая и больная. Понимаешь? Мне бы очень хотелось помочь ей выздороветь.
Нанни Сантамария бежал по лестнице полицейского управления, пытаясь его догнать.
— Комиссар! — окликнул он задыхающимся голосом. — Погодите минутку. Профессор Лаудео справлялся, не желаете ли вы ему что-нибудь сообщить.
Каттани продолжал подниматься.
— Нет, пока что ничего, — крикнул он, обернувшись к Сантамарии, который приостановился и смотрел на него снизу вверх. — Если понадобится, я свяжусь с ним сам.
«Свяжусь сам, — повторил про себя Сантамария. — А когда это будет? Может, вообще хочешь нас надуть?»
Когда журналист сообщил ответ комиссара адвокату Терразини, тот не смог скрыть досады.
— Ну что за упрямая башка! — прорычал он сквозь зубы.
— Нет, — проговорил с сожалением Сантамария, — этого парня посулами профессора Лаудео не остановишь.
Терразини вновь поехал в тюрьму, чтобы сообщить Чиринна последние новости.
— С этой полицейской ищейкой, — сказал он, — нет никакого сладу. Значит, остается одно: пустить в расход девицу.
Лицо Чиринна побагровело. Мафиозо весь затрясся, еле себя сдерживал.
— Не вздумайте трогать Титти, — с угрозой проговорил он. — Я велел принести ей наркотиков. Пока она колется, мы можем спать спокойно. Но я не желаю даже слышать о том, чтобы ее убрали.
— Послушай, Чиринна, — ласково произнес адвокат, — уж не втюрился ли ты, случаем, в нее? Дело в том, что этот легавый старается ее вылечить. И если это ему удастся — нам всем крышка.
Чиринна сжал кулаки и грязно выругался.
— Адвокат, с этим легавым, будь он трижды проклят, надо что-нибудь придумать. А девушка — это не проблема, она у меня в руках.
«Они найдут способ с вами расквитаться»
Замначальника отдела Альтеро достал из стенного шкафа пуленепробиваемый жилет и протянул его Каттани.
— Наденьте, — посоветовал, — хотя бы от дурного глаза.
Комиссар взвесил его в руке и швырнул на стул. Эта штука не поможет, сказал он, и даже если залезть в броневик, все равно и там достанут.
Альтеро, однако, не отставал. Он доказывал, что жилет обеспечивает хотя бы минимальную защиту. И добавил, что комиссару не следует столь беспечно бродить по городу. Необходима вооруженная охрана.
— Да перестаньте, — прервал его комиссар, — если им нужна моя шкура, никакой охраны не испугаются.
— Может, и не испугаются, — возразил заместитель,— но, во всяком случае, охрана их попридержит. Заставит дважды подумать.
— Видите ли, я уже вряд ли служу для них мишенью. Расследование зашло достаточно далеко, и документы говорят сами за себя. К чему им было бы сейчас меня ликвидировать?
Альтеро пробурчал, что все это кажется ему слишком оптимистичным.
— Никогда не следует полагаться на судьбу,— предостерег он.
Каттани скинул пиджак, повесил его на спинку стула и продолжал:
— Знаете, что я вам скажу? Мафия совершает, так сказать, превентивные убийства. Она отправляет на тот свет, когда должна помешать кому-то предпринять что-либо такое, что для нее представляет опасность. В моем случае она упустила подходящий момент. Теперь уж слишком поздно.
— Не стройте иллюзий, — тяжело вздохнул Альтеро. — Эти люди никогда не прощают. Рано или поздно они найдут способ с вами расквитаться.
Напротив полицейского управления находилась кондитерская, где продавали очень вкусные миндальные пирожные. Паола их обожала. И в тот вечер отец решил порадовать ее любимыми сластями. Лил дождь, и дул холодный, пронизывающий ветер. Как доберусь домой, сразу залезу под одеяло, думал Каттани.
Он медленно вел машину в по-вечернему оживленном транспортном потоке. Дождь, бивший в лобовое стекло, вызывал у него раздражение. Некоторые участки улиц превратились в настоящие озера. Насколько Южная Италия сказочно красива при солнце, настолько она невыносима в непогоду.
