собралось почти всё население Спиридоновки. Даже из Заречья на плотах переправилась куча народу. Все хотели поучаствовать в мероприятии — с развлечениями тут было туговато.
Чёрная лодка очень медленно вошла в устье реки и, не дойдя до берега десять метров, остановилась. Из рубки выскочил высокий, загорелый дочерна человек и белозубо улыбаясь сквозь светло-рыжую бороду, помахал «комитету по встрече» рукой. Два здоровенных полуголых «матросика» тоже поприветствовали собравшихся и бросили в воду два якоря, натянув и закрепив на палубе цепи.
К причалу гости добрались на маленькой пластмассовой лодочке, тоже сброшенной с палубы «Беды». Аборигены громко комментировали и обсуждали каждый шаг пришельцев, с интересом поглядывая на надетый ими камуфляж и крепкие военные ботинки. Первым из лодки выбрался Маляренко и по-дружески поздоровался со Спиридоновым. Почему то левой рукой. Потом он так же неудобно извернувшись, поздоровался с Войтенко. И тут ему на пути попался Ковригин.
«Член реввоенсовета! Бля!»
Улыбка гостя стала просто лучезарной. На мгновение запнувшись, он быстро отошёл в сторону, пропустив вперёд квадратного дядю.
— Позвольте сначала мне представить моих друзей! Это — Андрей.
Рука Мастера утонула в лапище этого… этого…
Войтенко опомнился и огляделся.
— Эх, закурить бы.
Этот Андрюха слегка пожал кузнецу (!) руку, раздался совершенно дикий хруст костей и, следом, нечеловеческий крик Ковригина.
— Ой, извините.
Квадрат убрал руки за спину и спрятался за Ивана. Народ гневно заорал, а бойцы схватились за оружие. Никто ничего не понимал. Вроде мир-дружба-жвачка и на тебе!
— Не стрелять!
Сергей выскочил вперёд.
— Иван, вы чего творите?
Иван стоял, безмятежно улыбаясь и баюкая свою изуродованную правую ладонь.
— Случайно вышло. Правда-правда. Ну что, мушшины, пойдём, поговорим?
Они поговорили. Потом ещё поговорили. Потом снова поговорили.
Ребята, которых привёз с собой Маляренко, оказались в доску своими парнями. Из Томского ОМОНа. С ними можно было и поговорить и выпить. Маляренко на контакт задушевный не шёл, всё своё время посвящая долгим беседам с Сергеем. «Квадрат» же от Хозяина не отходил ни на шаг, за всю неделю не проронив ни слова. Пятый приплывший — настоящий «Ганс», всё это время провёл на лодке, съезжая на берег только пообедать.
Иван рассказал о налёте пиратов на его посёлок. А потом ПОПРОСИЛ оружие.
«Блин, что делать?»
Капитан погранвойск Станислав Данилович Войтенко ходил кругами по посёлку и думал, думал, думал.
После того, как Совет дал принципиальное согласие на поход, Иван, вроде как становился настоящим, стопроцентным союзником. Оставлять союзника без помощи — не хорошо. С другой стороны Иван дал понять, что пойдёт отдельно. По морю. И пригласил желающих идти с ним. Тогда он, Войтенко, заявил, что его люди с Иваном не пойдут.
«Хотя… может из Игошинских кого сблатовать…»
Пару китайских калашей отдать было не жалко. Состояние у этих трофеев было — краше в гроб кладут. Но вот патроны…
С патронами была беда. Точное количество боеприпасов знал только он и Спиридонов.
«И, наверное, уже Маляренко»
Общение своего зама с «союзничком» Станислава изрядно напрягало.
«642, всего 642 патрона на сегодняшний день. Уф…»
Войтенко постоял, посмотрел на звёзды, что-то для себя решил, кивнул головой и пошёл спать.
Во рту стоял противный привкус самогона.
Как выяснилось через много-много лет, Маляренко на том, самом последнем совещании здорово лоханулся.
Капитан погранвойск, начальник Н-ской погранзаставы Станислав Войтенко решил отдать своему союзнику Ивану Маляренко два автомата и шестьдесят патронов ПРОСТО ТАК. Но не успел, потому что Ваня, чувствующий, что союзники колеблются, а их Совет просто волками на него смотрит, двинул в бой тяжёлую артиллерию.
— Я прошу вас. Очень. Мне нужны эти автоматы.
В битком набитой комнатке повисла тишина. По отвисшим челюстям гостей местные поняли, что происходит нечто невероятное.
ИВАН ПРОСИЛ.
— Грмм.
Спиридонов громко прочистил горло и вопросительно посмотрел на начальника. Войтенко совсем уж было собрался открыть рот и сообщить, что «да, конечно», как Иван продолжил, глядя прямо в глаза иронично улыбавшимся членам Совета.
— Лодку отдам.
Тишина стала просто гробовой.
— Ту. Вторую. Семь метров длина. Три — ширина. Ручной вал и гребной винт.
Лица у «советских» вытянулись. Народ зашумел, обсуждая предложение гостя.
— Тихо. Я. Не. Закончил.
Говорил Иван не громко, но как-то внушительно. Шум моментально стих.
— Ещё картошки тонна. Лук. Семена. Рассада. Пила. Из посылки. Напильник. Оттуда же. И…
Ваня замолчал.
… верстак.
Станислав Лужин на всю комнату скрипнул зубами. Верстак из своей мастерской отец отдал, обливаясь кровавыми слезами.
— Мне очень нужно это оружие. Продайте. Я прошу вас.
Ковригин покосился на свою загипсованную руку и пробурчал.
— Продадим. Чего уж там.
Народ заорал и ломанулся смотреть навар.
Глава 10
В которой Иван спит и не видит никаких снов
По ночам, когда солнце не жарило нагревательную поверхность теплообменника и перепад температур, на котором работал двигатель «Беды» был не таким значительным, лодка сама собой останавливалась. В принципе, когда это было очень нужно, можно было подтопить маленькую чугунную печь, жара которой вполне хватало, чтобы двигатель вновь заработал. Даже ночью. Но сегодня ночью экипаж «Беды» никуда не торопился. Погода стояла чудесная — полный штиль. Лодку почти не качало. Да и настроение у путешественников было хорошим. Два автомата. Два!
