знакомы уже не первый год.
— Возьми, — настаивал стражник.
— Спасибо, но эта невеста не для меня, — ответил Расул.
— И никогда ее не пробовал?
— Никогда. Стражник удивился:
— Нукер Джунаид-хана, — и не знаешь вкуса терьяка?!
Расул помолчал немного. Он не про терьяк пришел говорить. Он пришел разузнать поточнее, как у них охраняется граница. Ведь если завариваешь чай, надо знать, как его заваривают, а если заварил, надо пить.
— Я вот думаю, Якуб, — обратился он к пограничнику, — как вы служите на границе?
— А что тут думать?
— Сидишь в шалаше, спишь со своей винтовкой. Даже если целое войско пойдет через границу, ты останешься в неведении.
— Напрасно так считаешь, уважаемый Расул-ага,— самодовольно усмехнулся Якуб. — Через эту гору, где мой пост, ни один человек не пройдет.
— Я не помню случая, чтобы ты соврал мне. Но сейчас не могу поверить.
— Зачем я буду день и ночь бегать по камням? Границу охраняют Советы, никто к нам не пройдет. А если кто из наших тайком минует мой шалаш, перехватят на той стороне, все равно никуда от них не денется.
— А потом что бывает?
Якуб стал объяснять: людей, нарушивших границу, Советы осуждают на два года. Откуда он знает об этом? Сами нарушители рассказывают, когда возвращаются сюда, отбыв срок.
— А скажи мне, Якуб, если знаешь... после двух лет обязательно возвращаться или можно остаться?
Блеснули затуманенные терьяком глаза.
— Видит бог, Расул-ага, ты похож на человека, который собирается на ту сторону. Ты же оттуда родом. Вот и оправдывается пословица: «Лишившийся возлюбленной плачет семь лет, а лишившийся родины — до самой смерти».
— Я и там был чабаном, а какая у чабана возлюбленная... — осторожно возразил ему Расул.
— Э, уважаемый, не останавливайся на полдороге. Посмотрю, что ты подаришь мне. Хорошо бы овцу. И тогда ты услышишь от меня три мудрых совета — только с их помощью, Расул-ага, сумеешь попасть на родину.
— У меня нет овцы, брат... Но завтра я принесу тебе одну вещь, она в несколько раз дороже самой жирной овцы.
Солнце ушло, но было еще светло, и Расул заторопился к отаре. А Якуб-стражник, чтобы протрезветь, стал прохаживаться возле шалаша.
Надвигалась ночь, а ночей Якуб боялся из-за контрабандистов. Среди них были такие отчаянные головы, что при удобном случае грабили пограничные посты. В прошлом году поздно ночью двое напали на него, но Якуб успел добежать до границы, залег там — ноги на ничейной полосе — и открыл по бандитам огонь. Если бы контрабандисты стали отвечать на его выстрелы, их пули попали бы на советскую сторону, а ссориться с советскими пограничниками контрабандисты не смели. Они повернули назад. С тех пор Якуб и грезил, и отсыпался днем, а ночью не смыкал глаз, чтобы его не застигли врасплох. Ту ночь после прихода Расула он коротал, стараясь угадать, что бы такое мог принести ему старик.
Его любопытство было удовлетворено лишь в полдень, когда Расул-ага снова появился в шалаше. В руках он держал сверток из кошмы.
— Что у тебя там?
В кошме была пятизарядка старого образца. Луч солнца скользнул по стволу, и вороненная сталь заиграла густой синевой.
— Берешь? — спросил Расул.
— Беру. Я найду, кому продать оружие джунаидовского нукера. А теперь слушай...
Первый совет Якуба: идти на родину. Все вранье, что там нечего есть. У людей в колхозах каждый день мясной обед, и никто из них не наденет такую рвань, в какой Расул ходит... Заболел человек — его бесплатно лечат, лекарство дают бесплатно. В колхозе люди сеют сообща, помогают друг другу во всех делах.
Так объяснил стражник, а потом испугался своих слов и вышел наружу — проверить, нет ли кого поблизости.
Вернувшись, сказал:
— Дер дывал муш даред, муш гуш. Как говорится, в доме есть мыши, у мышей есть уши. Мои советы хороши, пока их никто не слышит. Теперь второй совет...
Второй совет был: выходить только ночью и непременно в сильный дождь или снегопад. Советские пограничники и ночью видят, как днем. Что за способ у них, Якуб не знает. Это не похоже на луч луны или солнца, не похоже на фонарь. Эту вещь не увидишь, а она видит все — из Москвы заметит муху, которая полетела в Мекку... Да, времена, когда можно было в темноте пройти границу, давно кончились. Одна надежда проскользнуть мимо этой штуки — когда буря, дождь либо снег. Главное — миновать первый пост. Если там поймают, могут привести назад, сюда: подумают — заблудился человек. Надо добраться до их земли — и не прятаться, и не таиться... Два года пройдут быстро, а там Расул останется жить у них.
Якуб поглаживал вороненный ствол, и Расул спросил:
— А третий твой совет?
— Ничего не скрывай от них. Как было, так и говори. Не скрывай, что ходил в нукерах Джунаид-хана, что здесь был чабаном. Так лучше. Я слышал, что они прощают тех, кто не скрывает ничего.
Возвращаясь к отаре, Расул жалел об одном: невозвратно потеряны долгие годы.
Теперь оставалось ждать зимы. Но, и как в насмешку, осень затянулась. Каждый день в небе появлялись серые рваные тучи и — проходили стороной. Ради Расула они ни капли не хотели уронить. Деревья сбросили листву. Похолодало, и Расул уже надел зимний стеганый халат. Но бог не давал ни дождя, ни снега.
Наконец из ущелья задул сильный ветер. Он злобно выл над овечьим загоном, старался свалить чабанский шалаш. А для Расула вой ветра был лучшей песней! Такой ветер в эту пору всегда приносит дождь, переходящий в снег.
Дождь и пошел — во второй половине дня. А к вечеру Расул пригнал отару в аул.
Из дома вышел бай.
— Дождя испугался? — спросил он вместо приветствия.
— Испугался, бай-ага.
— А прежде ты пас в любую погоду.
— Прежде — да.
— Что же случилось теперь?
— Случилось, что теперь пасти не буду.
— Так ты благодаришь меня за хлеб и за соль?
— А ты — за мой труд?..
Расул прошел в огороженный угол загона и там поверх стеганого халата надел темно-красный шелковый, скинул сыромятные чокаи и натянул сапоги.
Бай молча следил за его переодеванием.
— Куда это ты собрался? Уж не на той ли?
— Угадал, бай-ага.
— Кто же затеял празднество в такую собачью погоду?
Иногда лучший способ провести человека — сказать ему правду, и Расул ответил:
— Колхоз затеял.
Глупо, старик шутит — и бай вернулся в дом.
А Расул пустился в путь. Он шел к горам — лицом к горам, которые когда-то остались у него за спиной. Время зимних дождей (собачья погода, как сказал этот бай) стало временем возвращения.
