..на месте, при наблюдении обнаружилось, что указанное рыбачье поселение является по сути усадьбой, где живет лишь интересующая нас семья. Однако же, кап.-лейт. Бондаревич, командир ПЛ М-176, категорически отказался следовать утвержденному плану – мотивируя тем, что в пределах видимости находятся еще два аналогичных поселения, где возможно есть средства связи, или даже немецкие гарнизоны – а значит, по высадке спецгруппы для беседы с объектом на месте, он не гарантирует ее возвращение, 'так как через полчаса здесь будет полный базар-вокзал наверху' – только захват с немедленным отходом. Так как при входе в фиорд, и возле поста СНиС, наблюдалась немецкая активность (трижды были замечены катера) – то я, исходя из данного мне права действовать по собственному усмотрению в соответствии с обстоятельствами, дал свое согласие.
Высадка была проведена на причал. Со мной были лейтенант НКВД Хомченко, а также трое вооруженных краснофлотцев из экипажа ПЛ (перечень фамилий). При выдвижении мы были обнаружены жителями поселения, которые однако не предприняли никаких враждебных действий или попыток скрыться. Опознав объект по словесному портрету, я предложил ему следовать с нами на подлодку. Взять членов его семьи не представлялось возможным из-за малой вместимости резиновой шлюпки. Отмечу, что при этом объект словесно выразил свое несогласие, а также допустил контрреволюционные высказывания, которые могут быть трактованы как преступление по статье 58 часть.. Ввиду недостатка времени, пришлось применить силу и угрозу оружием.
Возвращение на базу прошло без эксцессов. Лодка подверглась атаке немцев, сбросивших более десяти глубинных бомб – не причинивших вреда, кроме двух разбитых ламп и травмы лейтенанта Хомченко, ударившегося головой о переборку. Объект вел себя спокойно, лишь произнося слова религиозного содержания.
Из протокола допроса гражданина О.Свиньина (он же Олаф Свенссон)
– .. мы на лов, по пути остановились, ждали пока отлив силу наберет – для мотора, топлива нет, немцы все забрали. Там место было, удобное, всегда там привал делали – ровное, а со всех сторон скалы, щель лишь наверх, так там так круто, что шею можно сломать. Только хотели, костерок – сверху эти валятся, как черти! Восьмеро – нас обступили, по-русски ругаются – ну я сразу понял, славяне!
– Они напали на вас? Зачем?
– Нет, гражданин следователь – похоже, что они тоже не ждали, кого-то встретить: сверху там не рассмотреть, есть ли кто у воды. Мы испугались, конечно – а они, захоронку свою достали, вот зачем они сюда – и сказали нам, грузиться. И сами – на баркас.
– Что за захоронка?
– Под водой спрятано было, там скала в воду уходит, с обратным откосом, а под ней вроде грот. Там они прятали .. не знаю, не видел такого никогда! Восемь аппаратов, с масками, вроде легководолазных, и четыре, как торпеды маленькие, только с седлами.
– Подробно расскажите, как они выглядели, во что одеты, чем вооружены. С чего вы решили – что они все русские?
– Ну, гражданин следователь, русских я ни с кем не спутаю! Словечки характерные, да и поведение, манера держаться – не знаю, как понятнее объяснить. Молодые все, здоровые, старший только, годам к сорока. Одеты – все одинаково, только формы такой я никогда не видел: пятнистая вся, со множеством карманов, а поверх что-то вроде жилета, такого же цвета, тоже с карманами. На головах платки, как у баб – но тоже одинаковые, как форменные. Оружие – незнакомое. Я мосинку знаю хорошо, с той еще войны, автомат ППД видел, у ваших погранцов, немцы с чем ходят, тоже насмотрелся – но вот такого.. Короче мосинской, как карабин, ствол непривычно толстый, но гладкий, не как у ППД. И вроде оптика сверху. И стреляет – бесшумно, даже очередями.
– То есть как – бесшумно? Из автомата, или винтовки?
– А вот так! Как они, на катере немцев положили, вмиг! Вот только что, к борту подходим, они там с автоматами, готовы уже к нам – и вдруг раз, и никого уже живых нет! А эти, уже там, лежавшим всем в головы по пуле – и трупы в воду.
– Немцы – приняли их за своих? Не удивились их виду – подпустили близко?
– Так мы же им одежу свою дали, прикрыться. Чтоб издали не разобрать.
– Вы разговаривали с ними? О чем?
– Да обо всем, гражданин следователь. Больше, их старший меня все расспрашивал. О том что в округе – где немцы стоят, что делают. И обо мне – чем живем, как, что, почему. Еще странно – русский он, это без сомнения, а будто не жил там: не знает, сколько хлеб стоил, сколько трамвай, в Питере, я там в двадцать восьмом, год прожил, а помню! И другие – такие же, мелочи. Может, вдали где воевали?
– Почему вы так решили? Они – на служивших, были похожи?
– Еще как похожи, гражданин следователь! Я на той, империалистической, два года в окопах – так помню, как кадровые от запасных отличаются: взгляд, походка. Эти же – как волчары, и будто на пружинах. Старший рукой лишь махнет – делают мгновенно. А часто – и приказывать не надо: они будто и так знают, что делать – так, чтобы за всех, не за себя! Служивые, это точно – и воевали в достатке. Непривычному на войне, всегда страшно, и самому грех на душу, поначалу, тоже. А у этих – совсем без мандража, как машины какие. Странно только – такие, и к немцам, а по немецки никто ни бум-бум. Пленных допросить – меня звали. Вот по англицки, все они могли! Но не англичане, точно – уж на морячков их, я здесь до войны, насмотрелся, с некоторыми на короткой ноге был, по делам. С немцем-механиком, они по английски говорили – тот тоже, чего-то понимал.
– О чем? Вы слышали – тот их разговор?
– Да все о том же – в каком состоянии моторы, и есть ли горючее. Они же сначала, катер утопить хотели. А после, один доложил, что моторы в порядке, и бак почти полный – так их старший и решил, берем катер, а нас отпустить. Груз свой быстро перекидали, мне деньги отдали, все что у немцев нашли – и сказали, свободен!
Еще через сутки. Москва. Кабинет наркома внутренних дел.
Присутствуют двое. Хозяин кабинета – и тот, кто в Полярном называл себя 'старшим майором Кирилловым'.
– Что ж … версия. Очень интересная, и безупречно логичная. И достаточно сумасшедшая – чтобы быть правдой. Слишком сумасшедшая – для чьей-то игры. А теперь пожалуйста, изложите ее мне не кратко, а подробно. С доказательствами – и анализом альтернативных вариантов. Я слушаю!
– Так точно, товарищ нарком! Из трех версий – действия какой-то из держав, инициативы некоего тайного общества, или частных лиц, и той самой, 'сумасшедшей', первая казалось бы, должна быть принята без сомнений. Если не рассматривать события подробно. Еще одну версию – о сверхъестественном, потустороннем вмешательстве – исключаем сразу, как противоречащую материализму.
Напомню, что все началось с того, что неизвестная подводная лодка, или флотилия лодок, сначала атаковала немецкий конвой, уничтожив минный заградитель 'Ульм' и три транспорта, а затем – эскадру боевых кораблей, потопив карманный линкор 'Лютцов', крейсер 'Кельн', три эсминца, и плавбазу.
– Ну, их 'волчьи стаи' в Атлантике, нападая на конвои союзников, топили и по десять транспортов..
– Лаврентий Павлович, здесь есть очень большое отличие. Конвой в открытом океане, гораздо легче обнаруживаемый, атакуемый в течение нескольких суток или даже недель, при полной свободе маневра, а значит и выборе времени и направления удара, охраняемый весьма малым количеством боевых единиц, без авиации. И отряд кораблей в норвежских фиордах, открываемый для атаки лишь с одного, известного направления, на короткое время – а ведь его надо заранее как-то обнаружить! – при количестве эскортных кораблей, большем чем число охраняемых объектов, с поддержкой авиации. Задача в разы сложнее, а противодействие – настолько же сильнее! Тем не менее, они это сделали – выбили одним ударом – на большее число, нет ни времени, ни возможности! – сначала четыре, а затем шесть фигур! – что потребовало, кстати, участия нескольких лодок, при их идеальном взаимодействии, у одиночной лодки просто не хватит в залпе торпед – и после всего, ушли без потерь! Это не пресловутая 'атака Веддингена', это что-то в разы превосходящее, трудное даже для понимания, не то что для исполнения – таково мнение всех наших подводников-североморцев. Однако замечу, что и немцы, британцы, моряки любого другого флота мира – пока не показывали ничего подобного, за все годы войны.
