все еще любит другого?
— Я буду тебя на руках носить, Лидушка! Ноги мыть и воду пить! Молиться!
— Ты кому-нибудь в любви признавался? — с любопытством взглянула на него Лида. Она была удивительно моложавая: розовые щеки, ясные глаза, тоненькая девичья фигура, светлые волосы рассыпались по плечам. Она на голову ниже Степана, а рядом с высоким грузным Павлом выглядела девчонкой.
— Тебе первой, — выдохнул Широков. — Кому я еще мог признаться в любви, коли сохну уж который год по одной тебе?
Лида дотронулась до его густых каштановых волос, чуть отступивших со лба, погладила по чисто выбритой крепкой щеке. У Степана от нахлынувшего счастья замерло сердце. Боясь спугнуть это прекрасное мгновение, он медленно повернулся к ней и, обхватив сильными руками за плечи, принялся жадно целовать.
Женщина не отстранялась, не отталкивала его, ее голубые глаза прижмурились, щеки еще больше зарделись. Ей приятно было его неистовство, такой неуемной страсти к ней не проявлял Павел даже в самые первые дни их близости.
— Лидушка, родная, кровинка моя! — повторял он. — Теперь только смерть нас разлучит! Никому не отдам, никому! Я столько ждал!
— Да что же это мы делаем, господи! — первой опомнилась она, высвобождаясь из его объятий. — Еще светло, люди увидят…
— Пусть, пусть! — громко заговорил Иван. — Ты моя теперь, Лидушка!
— Обо мне-то ты подумал? — осадила она. — У меня дети немалые, небось все уже понимают!
— Наши теперь дети, наши!
— Такую обузу взвалить на себя? — испытующе смотрела на него Лида. — Твоя мать не допустит…
— Что мать? — счастливо улыбался он. — Ты и я — вот кто все решает.
— Боюсь я, Ваня, — зябко передернула она худенькими плечами.
Дрожащими руками он вытащил из пачки папиросу, закурил, его черная бровь изогнулась, губы сложились в трубочку, щеки запали, втягивая дым. Лида сбоку смотрела на него: с Павлом его, конечно, не сравнить, муж — видный, белый лицом, а Иван — сутуловатый, длиннорукий, да и с лица не красавец. Но от него исходит спокойствие. А что молчаливый, так это и хорошо. Вон Павел краснобай, а дома последнее время губ не разожмет, ходит, скрипя половицами, мрачнее тучи. На что у нее легкий характер, а и то порой изнывала от тоски. Присушила его длинноногая востроглазая Инга Ольмина! Как-то случайно в его бумагах обнаружила ее письмо, поплакала тайком, прочтя его, а мужу и вида не подала… Зачем, спрашивается, ей такая жизнь? Павел — честный, совестливый человек, уж она-то знает, а как он переживал, когда учительница уехала! Уехать-то уехала, а и увезла с собой их счастье. Пусто стало в сердце Павла, а пустота порождает пустоту: умерла и Лидина любовь к мужу. Мать говорит, дескать, живите ради детей! Нет, она, Лида, с этим не согласна. Когда в доме нет покоя, детям тоже несладко. Она не помнит своего отца, да и мать не так уж много уделяла ей внимания, это сейчас, в старости, заговорила о материнских чувствах, а в детстве Лида много чего видела… Не очень-то мать считалась с ней, бывало, из дома выставляла, когда мужчина заявлялся… А с такой большой любовью, какая у Ивана Степановича, ей не приходилось встречаться в своей жизни. Постепенно Широков вошел в ее жизнь, она часто думала о нем и внутренне уже готовила себя к тому, что, если и уйдет Павел, у нее останется Иван… Павел далеко, и мысли его не о ней, Лиде… Стоит ли больше мучить этого хорошего, преданного ей человека? О любви она сейчас не думала, ее любовь с Павлом умерла, будет другая или нет, пока не важно. Любви Ивана Широкова на двоих хватит… Он ей не противен. Вон как забылась — на виду у соседей целовалась-обнималась.
— Ребятишек уложу, как стемнеет, приходи, — прошептала она. — Видно, судьба нам быть вместе, Ванечка! — приподнялась на цыпочки и, обхватив тонкими руками его крепкую шею, поцеловала в губы.
2
На теплоходе Игорь Найденов познакомился с латышкой Эльвирой. Высокая беловолосая девушка с родинкой на лбу, как у индианки, сразу привлекла его внимание. Он и на полчаса не оставлял девушку одну. В туристской поездке это нетрудно — все повсюду ходят вместе. Эльвира чисто говорила по-русски, но с таким приятным прибалтийским акцентом. Она работала монтажницей на рижском заводе «ВЭФ», кроме нее были с этого завода еще два мрачноватых длинноволосых парня, которые на пару пили в баре пиво и закусывали копченым угрем. На землячку они почему-то мало обращали внимания, на танцах больше приглашали русских девушек.
Радость распирала Найденова — все получилось, как он и предполагал: путевку получил без особого труда, профсоюзная организация целинного совхоза даже оплатила часть ее стоимости. Заработанные на целине немалые деньги Игорь истратил на золотое с бриллиантом кольцо, которое зашил в джинсы вместе с другими золотыми вещами, приобретенными раньше, — к выезду из СССР Игорь готовился давно, почти с тех самых пор, как познакомился с Изотовым, — деньги, что были на книжке, по совету своего шефа не стал снимать, правда, не оставил доверенность и Кате… О ней и дочери Жанне душа не болела. Впереди новая, захватывающая, интересная жизнь, стоит ли думать о прошлой? К жене он давно охладел, а дочь, которую воспитывала теща, не вызывала у него никаких отцовских чувств. Может, родись сын, все было бы по- другому? Многие знакомые только и толкуют о своих детях, а Игорю всегда были скучны эти разговоры. На целине он почти и не вспоминал о жене и дочери. У него там закрутился такой роман с Милой!..
Теплоход приближался к берегам Франции.
Руководитель группы, Виктор Алексеевич, — он уже не первый раз в поездках — рассказывал о Марселе, где они пробудут двое суток. Это главный морской порт Франции, он находится у подножия Провансальских Альп. Еще сегодня они осмотрят собор-базилику в романско-византийском стиле, ратушу со скульптурами Пюже, биржу, напоминающую греческий храм…
Игорь мучительно вспоминал, не здесь ли находится замок, в котором томился знаменитый граф Монте-Кристо. В детдоме Игорь зачитывался этим романом…
— На каком острове якобы жил граф Монте-Кристо? — спросил он.
— Остров Монте-Кристо находится не здесь, а в итальянской провинции Ливорно, — без запинки ответил Виктор Алексеевич. — В средние века там был монастырь Камаллулов.
— Побывать бы на этом острове, — вздохнул Найденов.
— Он давно уже необитаемый, — усмехнулся руководитель. — Дюма-отец построил замок графа Монте-Кристо на песке…
— Замок на песке… — повторил Игорь, вглядываясь в красивую береговую линию.
— Он ведь писатель… — заметил кто-то.
Здесь, в Марселе, Игорь отстанет от группы. Если поначалу руководитель туристской группы зорко наблюдал за своими подопечными, то после двух остановок в портах Средиземноморья, видно, успокоился: никаких происшествий не случилось, если не считать, что в Неаполе один турист отстал от автобуса, пришлось возвращаться на старое место, где он уже нервно вышагивал, посматривая на часы. Без знания языка, страны не так-то просто объясняться, поэтому руководитель «Интуриста» и предупредил всех, что в случае отрыва от группы ждать автобус на том же месте, откуда началась экскурсия по городу. Игорь видел в тот раз, как нахохлившись сидел у окна Виктор Алексеевич. Ничего, скоро ему придется еще не так заволноваться, ведь он отвечает за каждого туриста. И все-таки удрать будет не так уж трудно: в группе восемнадцать человек и за каждым не уследишь. Тут, за границей, люди ведут себя по-разному: одни становятся раскованными, стараются ходить в одиночку, другие, наоборот, цепляются друг за дружку, боятся отстать, потеряться. Гуськом ходят за старшим. Иные все и вся критикуют, мол, тоже мне заграница: за проезд по шоссе или через мост деньги берут. Это только подумать: не дашь в лапу — в туалет не пустят! И что это за еда? Положат на тарелочку какие-то пакетики в красивых обертках: в одном — сливочное масло, в другом — сыр, в третьем — сахар, даже зубочистки упакованы. Поешь, а в брюхе пусто, то ли дело наши русские щи или цыпленок табака!
