К а р н а к о в. Так оно и есть. Я не вижу выхода из тупика.
И г о р ь. Ладно бы все это я услышал от прокурора… Как ты можешь так думать?!
К а р н а к о в. Я хотел тебя удержать…
И г о р ь. От чего?
К а р н а к о в. Не нужно было тебе влезать во все это!
И г о р ь. Поздно, отец, поздно!
К а р н а к о в. Дай бог тебе удачи. Своей судьбы я не хотел бы тебе пожелать!..
Почти всю катушку провернул в своей голове Родион Яковлевич, слушая и не слыша голоса Карнакова, рассказывающего о том, как он обрабатывал Мышонка… Запомнилась эта беседа отца с сыном и потому, что она заронила зерна сомнения и в его душу. Пленку эту он передаст — пусть руководство ознакомится с мыслями и рассуждениями своих агентов.
Он, Изотов, в СССР, очевидно, надолго осел. Должность у него скромная, но дает возможность ездить сто стране. Родион Яковлевич работает инспектором в управлении, связанном с полезными ископаемыми Сибири и Дальнего Востока. Все добытые сведения он передает связнику через хитроумные тайники. В этом ему немалую помощь оказывает Игорь Найденов.
Запали в душу слова старого Карнакова и потому, что тот считался одним из надежнейших агентов. И Карнаков не врет сыну, говорит, что думает. Неужели и он, Изотов, когда-нибудь придет к тому же, к чему сейчас пришел Карнаков? Правда, тот толкует про связанность свою с Россией, про какую-то великую несбывшуюся идею… У Изотова ничего подобного нет, он провел почти всю свою сознательную жизнь вдали от России, учился и воспитывался в другой стране, так что ностальгия его не мучает. У него задачи скромнее: скопить побольше долларов, открыть свое дело в Дейтоне, штат Кентукки, где обосновался брат. Тот обещал оказать всяческое содействие. Может, даже они станут компаньонами. Брат владеет небольшой фирмой проката автомобилей. Если они соединят свои капиталы, то можно будет расширить и открыть салон продажи новых машин и запчастей. Жена Изотова с двумя детьми живет тоже в Дейтоне. Последний раз родных Родион Яковлевич видел три года назад. Признаться, ему в России уже надоело, но он тоже не волен распоряжаться своей судьбой. Руководство довольно его миссией в СССР, вербовкой Найденова, а если удастся завербовать Алексея Листунова, то можно рассчитывать на повышение в звании и приличное денежное вознаграждение…
Игорю Найденову Изотов посоветовал заполучить туристическую путевку в любую капиталистическую страну: он передовик, поработал в целинном совхозе, ему не откажут…
Договорившись на завтра о встрече с Моховым, Родион Яковлевич попрощался с Карнаковым и отправился в гостиницу. Приехал он сюда в командировку. Для заделывания леток в доменной печи требуется специальная синяя глина — Изотову и предстоит выяснить ряд вопросов, связанных с поставками на завод этой глины. С утра нужно будет побывать на домне, где работает подсобником Мохов, и хоть издали сначала взглянуть на него.
С серого низкого неба моросил нудный дождик, прохожие зябко кутались в плащи и пальто, а в Москве еще тепло, ходят в пиджаках. Вот что значит север. Проходя мимо городского кинотеатра, увидел красочную афишу: «Рокко и его братья». С участием Анни Жирардо. Эта французская кинозвезда ему нравилась: кажется, после этого фильма она стала известной на весь мир.
Ничем не примечательный внешне человек средних лет в песочного цвета плаще свернул к кассе, взял билет на оставшийся первый ряд — фильм начнется через пять минут — и, ничем не выдав своего неудовольствия плохим местом, влился в толпу зрителей, направляющихся в просторное фойе современного кинотеатра.
2
Дмитрий Андреевич сидел на черной лодке с удочкой и из-под соломенной шляпы с выгоревшей коричневой лентой смотрел на гусиный поплавок. Солнце припекало, созревшие камышовые метелки осыпали коричневую пыльцу в воду, на глянцевых лопушинах грелись сиреневые стрекозы, ртутными каплями сверкали на темной поверхности водные жучки, у берега всплескивала красноперка. Туда и норовил забросить крючок с червяком Абросимов, но он цеплялся за осоку, кувшинки, и поплавок бессильно ложился на бок, а потом приходилось дергать удилищем, и все равно, случалось, крючок навсегда оставался на дне. Лучше уж на плесе ловить окуня — этот и берет энергичнее, и с крючка не срывается. У того берега плавали пять красных кружков, которые Дмитрий Андреевич запустил на щук. Вроде один перевернут, а может, кажется — просто солнечный блик играет на пенопласте? На кружки ловить интереснее, чем на удочку, но слишком уж долго нужно ждать, пока хищница схватит наживленную на тройник плотвичку. А сколько раз он подплывал к перевернутому кружку, тянул за упругую жилку, и в самый последний момент щука сходила у лодки. Обычно она выбрасывалась из воды, изгибалась серебряной дугой и каким-то образом ухитрялась освободиться от тройника. С удочки тоже, случалось, срывались подлещики и плотвицы, но их не жаль — мелочь, а щуки на кружки меньше килограмма не садились.
Тихо вокруг, на озере лодок не видно: нынче будни, рыбачки сюда подвалят в пятницу вечером и в субботу утром. Здесь в основном рыбачат мотоциклисты с резиновыми надувными лодками, а те, кто на машинах, останавливаются на кордоне у Алексея Офицерова — там, по соседству с его домом, в ельнике появились три зеленых фургона, когда-то они были на колесах, а теперь вот привезли сюда и оборудовали для рыбаков. Сильно досаждают моторки: озеро большое, вытянутое на несколько километров, и некоторые любители предпочитают ставить на лодки подвесные моторы — от них шум, вонь и, главное, рыба надолго перестает клевать. Пугается.
Прямо перед Дмитрием Андреевичем — заросший кустарником пологий берег, выше млеют на солнце красавицы сосны и ели. Над ними величаво плывут облака. Их воздушные тени скользят по тихой воде, заставляют ртутные бляшки менять свой цвет на золотой, водомерки же, наоборот, становятся серебристыми. Никогда Дмитрий Андреевич не предполагал, что рыбалка так успокаивает нервы, настраивает на философский лад: думается о вечности, космосе, земле, мелкие домашние заботы отступают, становятся незначительными. Наверное, каждому человеку необходимо время от времени побыть наедине с природой. Но повседневность безжалостно вторгается, мысль перескакивает на другое: Абросимов начинает про себя спорить с секретарем обкома Борисовым. У них состоялся еще один разговор. Дмитрий Андреевич провел свой июльский отпуск в Андреевке. Там находилась сестра Тоня с мужем, само собой, Дерюгин с Аленой, в общем, они славно поработали на свежем воздухе, своими силами построили дровяной сарай, обили комнаты вагонкой, вырыли подвал. Родственники снова донимали: чего, мол, жена Рая, взрослые дочери не приехали с ним в Андреевку? Ведь от Климова рукой подать… Что мог ответить Дмитрий Андреевич? Раю никогда не тянуло сюда — сначала вроде бы из-за первой жены Александры Волоковой, а потом как-то призналась, что им лучше в отпуске отдохнуть друг от друга… Он не возражал. Уже не первый десяток лет живут рядом, а ведь, по сути дела, чужие люди. Пока муж был первым секретарем райкома, Рае это льстило, она иногда появлялась с ним в районном Дворце культуры на торжественных собраниях, на концертах приезжих артистов, а когда Дмитрий Андреевич принял Белозерский детдом, наотрез отказалась поехать туда. Она завуч средней школы, у них хорошая квартира со всеми удобствами, и она не собирается в угоду старческим прихотям мужа менять свой устоявшийся образ жизни. Нравится ему жить в глуши бирюком — пусть и живет один…
Перед партийной районной конференцией Абросимова вызвал к себе первый секретарь обкома. Он стал уговаривать поработать еще хотя бы пару лет: дескать, в Климовском районе начнется большое сельское строительство, семь колхозов реорганизуются в два крупных совхоза с животноводческим уклоном.
Дмитрий Андреевич настоял на своем: он педагог-историк и твердо решил снова учить ребятишек. И потом, по договоренности с областным отделом народного образования бывший директор детдома Ухин уже утвержден заврайоно. Энергичный товарищ, он потянет это дело. Вместо себя на должность первого Абросимов порекомендовал своего второго секретаря — ему тридцать пять лет, по образованию агроном, ему, как говорится, и карты в руки. И вообще, он, Абросимов, пришел к выводу, что первых секретарей
