Девушка подошла к нему, руки ее обвили шею Тихона, пробуждая жар во всем теле. Все-таки перед ним была женщина. Хоть и очень юная. Он дотронулся до ее волос. Амина прильнула к нему и крепко обняла. С минуту или две они простояли так, прижавшись друг к другу. И так тепло и уютно стало Тихону от того, что кто-то по-настоящему рассчитывает на его участие. В любой момент сюда мог вернуться Эджертон, но Тихону хотелось, чтобы эта минута не кончалась. Он знал, что не сможет бросить девушку и уйти один. «В конце концов, это мужской мир, — думал он, — и женщины здесь — скорее разменный товар. Кто-то обязан опекать Амину. И, похоже, некому, кроме меня».
Где-то на задворках мелькнула мысль, что она ему в дочери годится.
— Расскажи мне о своем отце.
— Я совсем немного помню о нем. Знаю, что когда пришли на это место и все дружно строили дома, помогали друг другу, отец делал разные инструменты, какие-то приспособления и много чего. Он тогда совсем не пил. И мама была жива. У меня родился маленький брат. Но потом албаста похитила его, и мама не смогла справиться с горем, ушла в Полосу.
— Ты не говорила об этом.
— Стараюсь не вспоминать. Все у нас покатилось кувырком. Отец потерял веру в себя… Все говорят, что он погиб. Я думаю, он ушел вслед за мамой. Ведь он просто исчез. И никто этого не видел. Мне кажется, что он бросил меня… Ведь знал, что в Полосе все умирают…
Она вдруг расплакалась.
— Ну-ну, не плачь! Обещаю, я тебя не оставлю… — Тихон гладил ее дрожащие плечи.
Вернулся Алекс, принес большую охапку дров. Вскоре в печи заполыхал огонь, и жар от раскрасневшейся чугунной плиты и дверцы потихоньку согрел кухню. Тихону стало жарко, он понял, что отвык от такого тепла. Алекс достал из запасов консервы. Их съели в один присест. Амину почти сразу сморило, и она ушла в комнату. Теперь вроде бы настал черед поговорить, но Алекс заявил, что ему нужно срочно к Вандермейеру, и Тихон остался на кухне один — дожидаться, пока не прогорят угли в печи, чтобы закрыть задвижку.
Трепыхалась паутина в углу под потоками теплого воздуха, еле заметная в полосе огня, падавшего от дверцы печи на стену. Тихон смотрел на паутину и думал о том, что она удивительно похожа на жизнь. Нити расходятся из одного центра. Через цепи лучей и поперечных прядей можно пойти к краю по прямому пути, а можно по извилистому настолько, что путь покажется бесконечным. И можно прийти к совершенно разным концам этого хитросплетения. Да и путей таких может быть сколько угодно…
Наконец, печь прогорела, и задвижку можно было закрыть, чтобы тепло, накопленное внутри, всю ночь грело дом и спящую в нем девушку. Тихон зашел в комнату. Амина лежала на пыльной войлочной подстилке топчана и крепко спала. Он поправил на ней одеяло, сам лег на пол, не боясь холода, и только по привычке бросил на доски куртку. Вскоре он тоже уснул.
11. Первач
Ночью он испугал Амину своими криками. Тихон бредил, и снилось ему наверняка что-то ужасное. Правда, позже он не мог вспомнить, что именно, значит, не настолько реальными оказались в этот раз ночные видения. Но зато сон овладел им так крепко, что Амина, как ни старалась, не могла его растормошить. Пришлось ей выбежать на улицу, чтобы набрать снега и приложить к горячему лбу Тихона. Только тогда он вынырнул из болезненного сна. Открыл глаза и увидел ее испуганное лицо. Ему было жарко и хотелось пить. Он взял из ее рук снежок и сунул в рот. Разжевал, ощущая приятно-холодную влагу.
— Где Алекс? Его не было?
— Нет.
— Который час?
Он поднес руку с часами к глазам. Фосфоресцирующие стрелки сошлись на двенадцати. Всего лишь…
— Свет выключили, — сказала Амина. — Видно, экономят.
Она села рядом, склонив голову на плечо.
— Здорово я напугал тебя?
Девушка молчала, казалось, она снова уснула. Тихон не стал уточнять. Заговорил, обращаясь скорее к самому себе, но был не против, если она услышит его:
— Знаешь, о чем я думаю? Что наша жизнь — это словно какая-то компьютерная игра. Ты, конечно, не знаешь, что это такое. Игра, выдуманная кем-то. Со своими законами, с ограниченными вариантами действий. Чтобы выиграть, нужно все делать определенным образом, а не иначе. И если ошибаешься, то проигрываешь — погибаешь или несешь потери. Я обдумывал разные варианты, как все могло бы решиться вчера… Амантур хотел отвоевать свой поселок, но погиб. И мне кажется, что я мог бы поступить немного по-другому. Тогда бы он остался жив. Вот только в этой игре, сделав ход, нельзя отыграть назад.
Все-таки она не спала. Он понял это по еле заметному шевелению: как будто Амина слегка качнула головой, не соглашаясь.
— Все уже случилось, — сказала она. — Почему ты не хочешь смириться и принять это? Что тебя гложет?
Его словно встряхнули ее последние слова.
— Я боюсь! Хотя и не знаю, чего именно. И не знаю, как нужно жить и поступать. Быть привязанным к этому миру? Бояться смерти или презирать ее? Убивать других ради того, чтобы самому жилось легче, или отдаться на милость судьбы и поднять лапки кверху? Мстить или прощать? Конечно, все шансы, что Амантур никогда бы не уступил. Никому! В этом заключался смысл его жизни. Он бы не стал делиться с чужаками тем, что принадлежит ему. Но где-то ведь оставался и другой, хоть бы и ничтожный малейший шанс поступить как-то иначе. Амантур не мог им воспользовался, но мог я. Понимаешь?.. И Нусуп прав, если в душе презирает меня…
— Нусуп дурак! — вырвалось у Амины.
Тихон продолжал изливать мучившие его мысли.
— Раньше мне казалось, что я решил для себя все эти вопросы. До недавнего времени я чувствовал себя прекрасно. Никому не был ничем обязан. Никто не стоял за моей спиной. Я был один и сам по себе. Теперь все переменилось…
Амина приподнялась и посмотрела на него.
— Ты глупый. Слишком много думаешь.
Тихон рассмеялся.
— Не рассердишься, если я спрошу тебя? — спросила Амина.
Дрогнула какая струна внутри, и возникло предчувствие, что вопросом своим она затронет самую больную тему.
— Спрашивай, — с напускным спокойствием ответил он.
— Зачем тебе нужно в Полосу? Ты знаешь, что там можно погибнуть, но идешь туда. Для чего? Ты жил там раньше?
И Тихон вынужден был найти в себе силы для подробного рассказа о прошлом… Начиная со смерти близких и до того момента, когда его выгнали с корабля и он поплелся в развалины, ища место, где заночевать.
— Мне так тебя жаль, — вздохнула Амина. — Ты считал, что имеешь право на одиночество. Потому что так проще, верно?! Ты боишься быть в ответе за кого-то. Я это чувствую. Но мне очень хочется, чтобы ты не отталкивал меня. И Нусупа, когда он поймет, что был не прав!
Казалось, она прочла его мысли. Неприятные мысли, от которых он старательно открещивался, но не мог лгать ни себе, ни ей — эти мысли исподтишка давили на него.
— Ты права. Вот этого я и боюсь. Боюсь, что снова не справлюсь. А что касается твоего вопроса, то на самом деле я не могу объяснить, зачем я иду в Полосу и что хочу там найти. Но мне кажется, что это судьба ведет меня туда. Сначала меня изгоняют с корабля. Потом я иду ночью вдоль развалин. И прихожу именно в то место, где впервые увидел тебя. Затем — то странное существо. Схватка с ним. И с этого
