— И не собираюсь. Они не найдут нас.
Непонимающе уставившись на него, девушка ждала ответа. Ничего не говоря, Тихон прикоснулся рукой к прикрепленному маячку на своей ноге.
— Перепилить бы. Ножом не разрежешь, — сказала Жанна.
Красный сигнализатор методично пульсировал и, чтобы погасить пульсацию, следовало настроиться на ту силу, что питала его. Правда, требовалось время, и Тихон надеялся, что займется маячком чуть позже, когда успеет отбежать на значительное расстояние. Но Жанна несколько спутала его планы. И теперь времени оставалось в обрез — успеть погасить красное пульсирующее пятно до того, как появятся Рогов и остальные. Тихон уже стал ощущать их далекое присутствие, когда, наконец, пульсация маячка прекратилась.
Он убрал руку. Огонек исчез.
— Ух ты!.. Невероятно!..
Восхищенная Жанна позабыла на миг обо всем, кроме экрана своего маячка, где больше не было жирной точки, обозначавшей Тихона. Однако с краю прибавились мелкие, обозначавшие сержанта и троицу рядовых.
— Они приближаются! — спохватилась девушка. — Восемьсот метров!
— Снимай свой маячок! — приказал Тихон. — У тебя есть планшет?
Она передала ему оба устройства. Тихон быстро настучал на планшете сообщение и положил его сверху работающего маячка Жанны.
— Ну, теперь пора!
И он повлек ее за собой, но бежали они недолго, вскоре Тихон велел остановиться и вслушался в голоса преследователей. Сержант, вероятно, обнаружил планшет с адресованным ему посланием.
— Злотников, только попробуй не вернуться!!! — донесся его крик. Последовавшие затем беспомощные угрозы утонули в тумане, когда Тихон и Жанна, теперь уже не тратя попусту сил, побежали дальше.
— Что ты написал ему?
— То же, что просил тебя передать на словах. Чтобы он ждал нас и никуда не уходил. Ну и… чтобы берег свои нервы.
Она рассмеялась.
Искаженные расстоянием голоса еще какое-то время долетали до них, но вскоре стихли. И только трава шелестела под ногами, и шум воздуха при дыхании заполнял густую тишину. А если остановиться и затаить дыхание, можно было подумать, что ты совершенно оглох — такое невозможное безмолвие стояло вокруг.
— Расскажи мне об Эджертоне, — прервала молчание Жанна. — Чем он жил в последние годы?
— Если бы я знал толком! Не нашлось времени поговорить.
— Мне казалось, что я знала его достаточно хорошо. И я всегда подозревала, что он может выкинуть что-то подобное.
— Он отличный парень, — ответил Тихон. — Из тех, кто способен отдать жизнь за другого.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
— Никогда нельзя знать наперед. — Тихон предпочел сменить тему. — Ладно, сейчас наша задача отыскать Гузенко.
— Ты знаешь, где он?
— Он ищет заряд. Но ему не хватает чутья.
— Не могу понять, как ты это определяешь?
— Я и сам не понимаю до конца. Это как-то выходит само собой. Я ощущаю нечто вроде голосов или звуков — похоже на звон колокольчиков или буханье молота, шум ветра. Когда как. Иногда что-то вроде запаха, если так можно выразиться.
— И ты можешь показать, в какой стороне майор?
— Строго там, куда мы идем.
— Если ты сумел понять мои мысли, значит, знаешь, что он сейчас думает?
— Нет, не знаю. И дело не только в расстоянии. Для обмена мыслями, видимо, нужен особый настрой между людьми. А вот ощутить что-то близкое к пониманию замысла человека — это можно. Поэтому я и не сомневаюсь, что Гузенко намерен отыскать детонаторы.
— Послушай, но ведь если он собирается привести в действие детонаторы, значит, он замышляет зло и хочет его осуществить. Почему Полоса допускает эту ситуацию?
— Гузенко уже спрашивал меня об этом. Думаю, дело в том, что он не догадывается, что Полоса обманывает его.
— То есть как?
— Ему лишь кажется, что он знает, куда идти.
— Так, значит, взрыватели совсем не там?
— Конечно, нет. Я даже сомневаюсь, что их вообще можно найти. Они отключены, питание мертво. Блоки точно так же не работают, как и в тех цилиндрах, которые мы притащили с собой.
Жанна вдруг рассмеялась, непосредственно, совсем по-детски.
— Значит, Полоса может устраивать такие шутки?
— Запросто. А что касается майора… Ты спрашиваешь, как реагирует на него Полоса. Пока никак. Навела на него фантом, и он будет идти так долго, пока не устанет и не упадет замертво.
— Будет ходить по кругу, как одержимый, если не откажется от своего замысла?
— Верно. Но есть еще одно обстоятельство, уже не в нашу пользу. Достаточно майору убедить себя, что он, наконец, пришел к взрывателям, он увидит их перед собой. Как он их себе представляет, такими они и предстанут его глазам. Полоса подсунет ему их по его запросу. И если он примет решение активировать заряд…
Тихон замолчал.
— Так что же произойдет с ним? Не тяни!
— Он умрет. Собственно, то же самое должно произойти с любым, кто захочет причинить вред кому- либо. Вспомни драку Бакса с Роговым.
— Но ведь майор собирается пожертвовать собой ради осуществления цели. Он считает, что спасает человечество!
— Это внешняя сторона. Я думаю, здесь все решает самое мощное чувство, какое только есть у любого живого существа. Инстинкт самосохранения. Чтобы подавить его, требуется колоссальное личное усилие или практика стороннего психовоздействия. Но согласись, это чистый эгоизм, если, принося себя в жертву, человек никого не спасает. Одно дело вытаскивать кого-то из огня или тонущего корабля и погибнуть самому. А вот представь другую ситуацию: террорист взрывает себя и невинных людей, считая, что его смерть послужит якобы богоугодному делу. Я тебе точно скажу — как бы ни уверял он себя, что совершает благое дело, его внутреннее «я» прекрасно знает, что происходит. Не самопожертвование, нет. Это убийство себя, элементарное самоубийство. Акт ненависти — в чистом виде. Ненависть к себе и людям. Ненависть к тому, кто создал тебя. Кто создал весь этот мир… А ты знаешь, как Полоса отвечает на ненависть.
Жанна задумалась.
— Мне кажется, я теперь окончательно поняла, почему умирают все те люди, которые идут сюда. Их убивает не Полоса. Они сами убивают себя.
— Я думаю, что Алекс Эджертон понял это первым.
25. Одержимость
Тихон теперь точно знал, где находится Гузенко. И мог с закрытыми глазами протянуть руку и указать направление, где искать майора.
