Часы и голоса

1952

Москва

Севастополь

Смотрите на меня во все бинокли,
Расширьте изумленные глаза:
Я пережил осаду Севастополя,
Хоть не был в нем сто лет тому назад.
Забыв от страха ощущенье страха,
Влюбленный в жизнь, но не дрожа за жизнь,
Я защищал крутой курган Малахов
Под ядрами средь беспрерывных тризн.
Я задыхался от священной мести
И становился варваром в тот миг,
Когда в бою в живых телах, как в тесте,
Орудовал мой очумелый штык.
Я был убит, как адмирал Нахимов,
Я разрывался на куски стократ
И был зарыт в бесчисленных могилах,
Как тысячи матросов и солдат.
Но, как сама бессмертная Россия,
Став в эти дни сильней, чем Голиаф,
Я, зубы сжав и муки пересилив,
Восстал из гроба, смертью смерть поправ.

1955

Москва

Где ты, счастье?

Где ты, счастье, милое, живое,
Теплое и нежное такое,
Как брюшко веселого щенка?

Вот, мелькнув, оно щеки коснулось,
Вот во сне внезапно улыбнулось,
Вот глядит уже издалека.

Вот вернулось, тихо скрипнув ставней
И напомнив об улыбке давней,
Светом дня наполнило меня.

Вот ушло, чтоб больше не вернуться,
Чтобы горем мог я захлебнуться
Черной ночью и при свете дня.

Но внезапно, позабыв угрозы,
Вновь вернулось. Я смеюсь сквозь слезы,
Я ловлю края его одежд.

И в порыве радости бескрайней
Я склоняюсь перед вечной тайной
Никогда не меркнущих надежд.

3 августа 1956 г.

Тбилиси. Вечер. Гроза

Я повинен перед тобой, любовь

Я повинен пред тобой, Любовь!
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?
Эту кровь голландских моряков,
Признававших только страсть одну,
Что взошла из глубины веков
Для того, чтобы пойти ко дну.
Как мне этот ток разъединить,
Что идет от предков по наследству?
Как порвать нервущуюся нить
Их неумирающего детства?
Как унять мне этот шум в крови —
Отголосок вздыбленного моря,
Требующий страсти от любви
И всепоглощающего горя?
Как уйти мне от свирепых лиц
На несохранившихся портретах,