После звонка я кинулся к Лёньке Булину.
— Зачем сунул мне навозную дрянь?
— А ты зачем мне кулаком грозил?
— Я не тебе. Я — Антону.
— А мне зачем?—возмутился Милеев.
— Чтобы шуточки свои на других пробовал!
— Ну и что? Драться хочешь?—спросил Антон.
— Не хочу.
— И я не хочу.
— А я хочу, — лезет ко мне Булин. — Ты пари проиграл!
— Нет, ты проиграл! — оттолкнул я его.
— Пей свою касторку! И всё!
Ребята спросили, что за пари. Мы им рассказали. Антон первым заявил:
— Пари неправильное.
— Почему? — закричал я в один голос с Булиным.
— Потому, что Ильюшин видел голубей и хотел обмануть Булина. А Булин знал, что у него нет голубятни, и хотел обмануть Ильюшина. Такое пари-— жульничество! И хватит спорить! — Антоша вырвал у меня из рук бутылку. — Касторку выкину. Пари не было.
— Вот так... Всегда за Веснухина заступаетесь, — захныкал Булин.
В коридоре ребята шумели, обсуждали новость о «выигранном» мною автомобиле.
— Ильюшин! Тебе что выпало: «жигули» или «запорожец»? — обратился ко мне Сашка Белов из пятого «а».
Раньше он меня всегда Веснухиным дразнил. — Ещё неизвестно, — ответил ему.
— Почему неизвестно? Скрытничаешь? — пристали ко мне его дружки.
Остальные ребята даже и спрашивать не стали. Рассуждают между собой, как будто меня нет.
— Если «победа» — классно! ..
— Не! «Победу» по лотерее не дадут.
— Он боится, как бы катать нас не пришлось...
— Его ещё и самого не пустят за руль. У него даже для мотоцикла прав нет...
Девчонки около мальчишек толкутся. Ничего в машинах не понимают, а туда же... Рассуждают.
— Ну и везёт же Лидке Михайловой! — сказала Вера Красавина Машке Луковой. — Будет раскатывать на машине. Вовсе возгордится. Вот увидишь, станет уверять, что веснушки в моду вошли.
— Не знаю, не знаю! — ответила Лукова. — Мне бы хоть «Чайку»! Или целый замок! Ни за что не согласилась бы выйти замуж за веснушчатого. Ни за какие блага!
Это так меня разозлило, что я крикнул на весь коридор:
— Ничего я не выиграл! И выигрывать не собираюсь! Вот и всё!
Хлопнул дверью и вернулся в свой класс. Там за партой одна Лида сидела. Завтракать в такую рань собралась.
— Почему директор выбрал меня шефствовать? — спросила она.
— Откуда я знаю! Дай-ка лучше чего-нибудь пожевать.
Лида протянула мне зефирину и две конфеты.
— Ты сама-то сладостями не очень... — предупредил я её. — От них, бабушка говорит, толстеют.
Птицы запели
На большой перемене директор встретил меня и Лиду на лестнице. Привёл нас на самый верх в совершенно пустую комнату. Там висели три клетки с птицами.
— Здесь и обживайтесь, — сказал он. — Соседями вашими будут художники. С ними не ссорьтесь. Разбогатеем, предоставлю вам, как обещал, кабинет. Учитель по труду научит вас мастерить клетки. Биолог подскажет, чем и как кормить питомцев. Побольше с ним консультируйтесь. Привлекайте ребят. Станьте друзьями природы. Успеха вам!
И ушёл.
Как «обживаться», я не понимал. Надо было подумать. Но Лидка сунулась со своими вопросами:
— Змеи у нас будут?
— А у тебя дома их много?
— Ни одной. Я боюсь их.
— Зачем спрашиваешь?
— Просто так. Очень красиво звучит: шефы над змеями! А мух мы будем здесь разводить? Кормить змей чем-то надо.
— Оставь ты этих проклятых мух! Слышать о них не могу. Скажи лучше: монеты у тебя есть? В буфет надо сходить. Птицы есть хотят.
Лида убежала в буфет.
Надеялся — побуду один, всё обдумаю. Так бабушка и тут меня разыскала. Завтрак принесла.
— Как тебе, бабуля, не стыдно?! Ребята могут увидеть! Мне же такое поручение дали: шеф над змеями!
Но аппетит у меня был зверский, и я бросился опустошать бабушкины судочки.
— Это и есть, что ли, твои змеи? — спросила меня бабушка, кивая на птиц.
— Не змеи это. Птицы. Сама видишь. А змеи, может, будут. А может, и нет. Главное, что я стал звериным шефом. Змеи ведь тоже звери.
— Пресмыкающиеся они, Ильюша. Ты что, и этого не знаешь?
Я сделал вид, что не расслышал.
Когда бабушка ушла, я спохватился, что не покормил птиц.
Но они и не захотели иметь со мной дело. Сидели на жёрдочках, нахохлившись.
Лида ничего лучшего в буфете не нашла, кроме слоёных булочек.
Я накрошил их птицам. Лиду же строго предупредил:
— Смотри, не вздумай им пирожные покупать. Это я только сегодня их сладкими булочками угощаю — пусть полюбят нас. С завтрашнего дня — на чёрный хлеб.
— Да они сами не хотят такого угощения! Видишь, не притронулись даже.
— Они пить хотят, — догадался я.
Мы налили в блюдца воды. Птицы напились и начали клевать крошки.
— Мы им всяких насекомых принесём. Пусть питаются. Они в благодарность будут нам петь. Мы им — подражать, — размечтался я.
— Им не только насекомых, но и зёрен надо, — очень сердито сказала Лида. — А подражать им зачем?
— Эх, Лидка, Лидка! — съязвил я. — Ещё в кино хочешь сниматься. Настоящий артист должен уметь всё. Знаешь, как трудно птицам подражать? Ты наверняка никогда не сумеешь.
— А я умею!
— Ты-то? Как бы не так. Покажи!
Насытившись, птицы весело запели.
Лида потихоньку начала им подсвистывать. И так ловко. Будто у клоуна много лет училась. Я попробовал, ничего у меня не получилось.
А она свистит и свистит.
С птицами соревнуется. И не поймёшь: где они, где она.
— Здорово! — вырвалось у меня. — Надо будет и мне потренироваться. Артистами станем — пригодится.
— Что же будет с живым уголком, если мы станем артистами? — засомневалась Лида. — Нечестно бросать птиц.
