57
Пер оставил машину на парковке напротив входа в ресторан «Гонолулу». С моря дул колючий ветер, и было очень холодно, словно бы зима раздумала уходить и задержалась на пороге. К тому же небо заволокло тучами.
Ресторан располагался у самой воды, совсем недалеко от центра Карлскруны. Но, несмотря на такое выгодное место, вряд ли это было первоклассное заведение. Хотя бы потому, что на неоновой вывеске некоторые буквы не горели. «РЕ С РАН ГОН ЛУЛ».
Он вошел в теплое помещение и с удовольствием скинул куртку. Ресторан был довольно большой, не меньше тридцати столиков, но заняты были только восемь. Впрочем, ничего удивительного — по понедельникам мало кто ходит в рестораны. Через три дня Вальпургиева ночь, тогда-то уж гости наверняка будут.
Он выбрал столик подальше, у окна, и открыл меню. Пиццы и гамбургеры, пара салатов. Он заказал бутылку минералки и загадочный «Гонолулу-бургер».
Пер исподтишка присмотрелся к официанту — широкоплечий, темноволосый… вполне мог бы работать моделью у Джерри. Если бы не был так молод. Этому было от силы двадцать пять, вряд ли он мог сниматься в порнофильмах в пятнадцатилетнем возрасте.
Через четверть часа парень принес заказ.
— Вы знаете Тобиаса Йесслина?
— Тобиас? Вы имеете в виду повара?
— Да-да, — быстро сказал Пер, — повара. Я бы очень хотел с ним поговорить.
— Насчет еды? — подозрительно спросил официант. — Вам что-то не нравится?
— Нет-нет… мне все нравится.
— У Тобиаса сейчас работы по горло.
— А когда он освободится? Вы можете передать ему записку?
Официант вяло кивнул.
Пер вытащил из бумажника какую-то старую квитанцию и накарябал на обратной стороне те же два слова, что и в «Мулен Нуар», — «позвоните мне!» — и номер мобильника.
Официант взял записку и, не сказав ни слова, исчез.
Пер принялся за жирный резиновый гамбургер. Жевал и все время косился в окно на мрачное темно- серое море. Старые баржи, груженные известняком, шли на юг — скорее всего, в Данию и Норвегию.
Поев, он посмотрел на дверь в кухню — закрыта.
Вдруг он подумал, что Маркус Люкас где-то в нескольких метрах от него, за этой дверью. От этой мысли ему стало не по себе. Он подождал еще минут десять, вышел в пустой гардероб и набрал номер. Трубку взяли мгновенно.
— Фалль.
— Это Пер Мернер с Эланда. Я вам звонил утром… помните?
— Помню.
Судя по интонации, у его собеседника особого желания разговаривать не было. Но Пер решил не сдаваться:
— Я просто хотел узнать, нашлась ли эта сумка… я имею в виду, сумка Ганса Бремера.
— Нашлась. На чердаке лежала.
— Очень хорошо. Вы посмотрели, что там?
— Открыл, во всяком случае. Старые журналы и какая-то рукопись. Довольно толстая. Книга, наверное.
— Может быть, дневник?
— Может быть. Не читал.
— А можно мне тоже посмотреть?
— А почему нет? Конечно, можно. — Он сделал короткую паузу. — Вы даже можете взять эту сумку. Она мне ни к чему.
— Хорошо бы… но как мне ее забрать?
Бросить все и опять ехать в Мальмё? Нет, он не может так надолго оставить Ниллу. Но Томас Фалль неожиданно предложил другое решение:
— Я еду в Стокгольм на Вальпургиеву ночь, так что завернуть на Эланд труда не составит… оставьте мне адрес, и все.
Пер продиктовал адрес и объяснил, как найти Стенвик.
— Там три дома у каменоломни. Мой — самый маленький, — сказал он.
Он вернулся за столик. Его тарелка уже исчезла.
В половине десятого дверь в кухню открылась, и оттуда вышел человек в белой поварской куртке и колпаке. Он подошел к столу и показал Перу записку:
— Это вы писали?
Он говорил на сочном сконском диалекте. Пер кивнул, и сразу последовал второй вопрос:
— Значит, вы сын Джерри Морнера?
— Именно так. А вы — Тобиас?
— Собственной персоной. Я работал у вашего отца до того, как выучился на повара.
Физиономия Тобиаса была совершенно багровой. Наверное, в кухне очень жарко, подумал Пер. Вряд ли по какой другой причине — Тобиас выглядел совершенно спокойным.
— Я знаю… — сказал он. — Джерри называл вас Маркус Люкас.
Йесслин молча кивнул.
— Да… — сказал он после паузы. — Но с этим покончено. По-моему, шведскому порно вообще приходит конец. Почти все фильмы снимают в Калифорнии.
— А можем мы где-нибудь поговорить? Мне хотелось бы побольше узнать про своего отца…
— И поговорим, — спокойно сказал Тобиас.
Пер оставил на столе деньги за ужин, и они прошли через кухню. Чад стоял немыслимый, но кафельный пол был на удивление чистым. Он провел Пера в маленькую комнату, где почти все пространство занимали жестяные шкафы и стол со стульями. У стены на тумбочке стояла кофеварка. Полуподвальное окно было похоже на раму, в которую был заключен кусок моря, похожего на мятый лист свинца.
— Привет от Ульрики Тернман, — сказал Пер, дождавшись, когда Йесслин закроет дверь.
— От кого?
— Девушка, с которой вы вместе снимались. Это она подсказала мне ваше имя.
— Вот как? Интересно… Не помню. — Тобиас Йесслин прикурил сигарету и, подняв голову, пустил струю дыма в потолок. — Я даже не помню, сколько их было, этих девушек, с которыми я снимался. Сто двадцать. А может, и все сто пятьдесят.
Пер почувствовал, что должен бы восхититься или, по крайней мере, уважительно покачать головой, но не смог себя заставить. Вместо этого он спросил:
— И как это?
— А вы как думаете? — Тобиас слегка ухмыльнулся. — Странно, конечно… будто стоишь у конвейера, а на ленте — девчонки, девчонки… Но это давно было. Теперь я взялся за ум… а как поживает ваш отец?
— Не особенно…
— Болеет?
— Умер.
— Да что вы? Почему?
— Дорожное происшествие.
Пер старался уловить какой-то тайный смысл во всем, что говорил и делал Йесслин, но огорчение его собеседника выглядело вполне искренним.
— Жаль… — сказал он. — Мне нравился Джерри. Он всегда был самим собой, это мало кто может себе позволить. Угрызения совести его не мучили.
— Вы были сотрудником фирмы?
