здоровой…
Она медленно села в постели. Комната поплыла перед глазами, и она немного подождала, пока пройдет головокружение. Потом осторожно спустила ноги на пол. Подождала немного и встала.
Вендела постояла немного и подышала. Нос дышал свободно, весенней аллергии как не бывало.
У стены стояла пара тапочек, а на крючке висел красный льняной халат. Она, толкая перед собой стойку с капельницей, подошла к стене и на всякий случай оперлась рукой. Как будто бы ничего страшного. Надела тапочки и халат и открыла дверь в коридор.
Вендела хотела было опять позвать кого-нибудь, но звать было некого. Ярко освещенный коридор был совершенно пуст. Стеклянная дверь с нарисованным зеленым человечком и надписью «ВЫХОД» на вид была очень тяжелой, и Вендела, решив, что ей такую дверь не осилить, пошла в противоположную сторону. Коридор заканчивался чем-то вроде комнаты отдыха там стояли диваны и стулья, на стене тихо работал телевизор. Показывали какие-то состязания — молодые полуголые парни и девушки, подбадривая друг друга, бежали по затянутому паутиной лабиринту, а вокруг шевелились пестрые змеи.
На диване сидел плотный мужчина в коричневой водолазке. Вендела не сразу сообразила, что это Макс.
Он повернулся к ней и вскочил:
— Привет… ты проснулась?
Как будто не видит, что я не сплю.
— Где мы?
— В Кальмаре… в больнице.
Она кивнула, не сводя с него глаз.
Макс выглядел очень усталым, но он был
Почему он жив? Наверное, эльфов уже нет… Адам Люфт все врал… а впрочем, она об этом догадывалась и раньше.
— Макс… какой сегодня день?
— Пятница. Первое мая.
— А почему никого нет? Ни одной сестры?
— Есть где-то. Сегодня же праздник.
Вид у Макса был кислый. Вендела вспомнила, что он всегда ненавидел этот праздник — Первое мая.
— Тебе нужна сестра? — спохватился он. — Я пойду и найду кого-нибудь.
— Нет… я просто так спросила.
Они молча разглядывали друг друга.
— Что произошло? — спросила она. — Помню, что была в альваре… меня кто-то нашел?
Макс кивнул:
— Сосед… Пер Мернер. Он позвонил в «скорую»… — Макс помолчал. — А потом и сам угодил в больницу. Попал под машину… вернее, не сам попал. Его сбили намеренно. Кто-то, очевидно, хотел его убить.
— Кого? Пера?
Макс кивнул:
— Так что он тоже в больнице… Но сестры сказали, ничего страшного. И дочь его утром оперировали.
— Она теперь здорова?
— А вот этого я не знаю… и, думаю, никто не знает. Операция была тяжелой, но все прошло хорошо… — Макс помолчал. — А ты-то как?
— Ничего… только спать хочу. А так ничего.
Она видела, что Макс ей не верит, и у него были на то основания. Она сделала как раз то, чего он все время опасался: наглоталась таблеток.
Да… вряд ли то, что с ней происходило, можно определить словом «ничего»… Но Вендела ясно чувствовала, что черное облако на этот раз прошло стороной.
— Мне надо идти, — сказала она, взялась за стойку с капельницей и повернулась к выходу.
— Тебе что-то надо? В туалет? Я могу…
— Нет, Макс… я должна лечь.
Она вышла в коридор. Дверь палаты показалась очень далекой.
— А поговорить мы можем? — услышала она голос Макса.
— Не сейчас, Макс… не сейчас.
— А где твое кольцо? Когда тебя привезли, кольца на пальце не было, — сказал он ей в спину.
Вендела остановилась и слегка повернулась к нему — на четверть оборота, не больше:
— Мне очень жаль, Макс… Я его выкинула.
— Почему?
— Потому что в нем нет смысла. — Она медленно пошла в палату, стараясь не оборачиваться. Она боялась, что Макс ее догонит или крикнет что-то ей вслед.
Но ничего такого не произошло.
Она дошла до своей палаты и оглянулась.
Макс сидел на стуле, сгорбившись и бессильно уронив руки на колени.
Она из последних сил дошла до койки и повалилась.
Она разуверилась во власти эльфов. Но все же что-то было… что-то все же было. Они выполнили, хотя и не совсем так, как ей представлялось, жуткое пожелание насчет сердца ее мужа.
Эпилог
Ветер донес сильный цветочный запах. Черемуха? Или черемуха уже отцвела?
Пер точно не знал.
Он также затруднялся определить, лето на Эланде или все еще весна. Скорее всего, раннее лето. Двадцать третье мая. Вся деревня зазеленела, и даже в каменоломне из щебенки выглядывали тонкие стрелки травы, а на каменных грудах угнездились маленькие кустики, щеголявшие свежими, клейкими листьями.
Он огляделся. Вот так, подумал он. Кажется иногда — жизнь кончена, а она упрямо возвращается назад.
От лестницы и следа не осталось. Они не стали ее восстанавливать. Когда в начале мая полиция вывезла тело Томаса Фалля и его расплющенный «форд», Пер решил, что никакая лестница им не нужна. Они с Йеспером посвятили целое воскресенье, чтобы убрать завалы каменных блоков.
А потом Йеспер вместе с Йоном Хагманом начали раскопки. Они терпеливо оттаскивали крупные камни и откидывали кучи щебня, но вовсе не для того, чтобы строить новую лестницу.
— Вот здесь, — показал Йеспер Герлофу на самую большую груду камней, когда тот спросил, где именно тогда, на Пасху, Йеспер нашел человеческую косточку. Ту самую груду, за которой Пер безуспешно пытался спрятаться от Фалля.
Там они и копали.
А Пер занимался своим делом. Он подтащил трехногий гриль к самому краю каменоломни и жег старые бумаги и сухие прошлогодние листья. Дело шло споро, хотя рука все еще была в повязке.
Листья он сгреб в саду, а бумаги были отцовские. Это были контракты, которые Томас Фалль забрал в квартире Джерри в Кристианстаде. Почему он их не уничтожил — непонятно. Полиция нашла их при обыске в квартире Фалля, скопировала все адреса и телефонные номера и передала Перу. Пер оказался теперь единственным наследником Джерри.
Он стоял у пылающего гриля и, перед тем как бросить их в огонь, просматривал эти контракты. В
