последний раз.
Господи, сколько выдуманных имен…
Длинные ряды кличек… Но рядом с этими призрачными именами были и настоящие. В конце каждого контракта указано, что нижеподписавшийся соглашается участвовать в съемках совершенно добровольно. Подпись, адрес и расшифровка подписи — настоящее имя и фамилия. Он кидал бумаги в пламя, почти не глядя, как вдруг ему на глаза попалось имя. Регина.
Оказалось, настоящее имя Регины Мария Свенссон. Имя самое обычное, таких тысячи, адрес наверняка старый, но в контракте указан ее персональный номер. Найти наверняка не составит труда…
— О чем ты думаешь, папа?
Он обернулся. Нилла сидела на каменной веранде в кресле-каталке.
— Угадай.
— Не могу… в голове пусто.
— Пусто потому, что и у меня пусто, — улыбнулся Пер. — Ни о чем я не думаю.
В таком же кресле-каталке рядом с Ниллой сидел Герлоф. Их разделяло ни много ни мало семьдесят лет, но им, похоже, было хорошо вместе. А Нилла скоро встанет на ноги.
Он сказал Йесперу и Нилле, что их деда больше нет, но на похороны на прошлой неделе они не пошли. Пер был единственным представителем семьи Мернер.
Гроб украсили цветами, но в церкви почти никого не было. Пара незнакомых кузенов Джерри, священник, сторож и женщина в черном лет шестидесяти пяти. Она сидела в своем углу, и как только церемония закончилась, быстро ушла. Пер заметил, что она вписала свое имя в книгу посетителей. Когда гроб выносили, он быстро открыл книгу и посмотрел.
Сюзанн Фалль.
Мать Томаса Фалля пришла попрощаться с Джерри…
Если Джерри и был отцом Томаса Фалля, то он об этом не знал. Сюзанн ему ничего не сказала. А сыну рассказала все. Так что Томас вырос в тени своего небезызвестного отца, но, в отличие от Пера, решил продолжить его дело — не открывая секрета, что он его сын. Он заплатил своему спившемуся учителю фотографии Гансу Бремеру и под его именем нанялся на работу к Джерри. И в том кошмарном, лишенном человеческих чувств мире, который создал отец, он чувствовал себя как рыба в воде.
Томас стал ему почти сыном, таким сыном, каким Пер стать отказывался. Сыном-продолжателем, хотя Джерри и не знал, что Томас его сын. Но кончилось все это пожаром, двойным убийством и отцеубийством.
Джерри похоронен, зато его внучка Нилла выздоравливает и скоро будет совсем здоровой — в этот солнечный день Пер даже представить себе не мог чего-то другого.
— А ты-то как? — вдруг спросил Герлоф. — Уже начал работать?
— Ищу работу.
— Да? А как же изучение рынка?
— Они меня уволили… сказали, что жульничаю.
Он посмотрел на виллу на другом конце каменоломни. Вендела была там, он знал, хотя и не встречался с ней после того, как ее неделю назад выписали из больницы. Но видел, как к ней приезжала дочь, видел, как она выходила гулять с новой собакой. Маленький терьерчик.
Вилла Курдина была заколочена. Он не видел их после Вальпургиевой ночи, но на Иванов день они приедут.
А Макс Ларссон?
Поваренная книга должна выйти в августе. Он уже вовсю занялся рекламой. Несколько раз мелькал в телепрограммах — рассказывал, какой здоровый образ жизни он ведет и как правильно питается.
Но на вилле у каменоломни он ни разу не появлялся.
Йон Хагман что-то крикнул снизу и помахал рукой. Что-то они там нашли.
— Что там? Кости?
— Нет… не кости, а вот что: камень.
— Камень?
— Отшлифованный камень. Хочешь поглядеть?
— Конечно…
Йеспер и Йон стали выкладывать на край выкопанной ими ямы небольшие куски камня, один за другим. Камни были красные, это был самый ценный сорт известняка, и к тому же гладко отшлифованные.
Йон набрал с десяток таких камней в тачку. Когда он привез камни в сад, Герлоф вытянул шею — ему тоже хотелось посмотреть.
— Похоже на скульптуру, — сказал он. — Разбитую скульптуру. Возьми вот это. Он протянул Перу одеяло.
Пер постелил одеяло на траву, встал на колени и стал раскладывать камни. Некоторые совпадали. Он перекладывал куски камня, как пазл, пытаясь понять, что они должны были изображать.
— Что это? Обелиск?
Герлоф покачал головой.
— Ракета, — сказал он. — Космическая ракета.
Теперь и Пер увидел. Стреловидный корпус, стабилизаторы… все это было тщательно, любовно отполировано, и камень выбран с необычно красивой текстурой.
— Значит, Генри Форс вытесал из камня модель ракеты? Для того и ходил каждый день в каменоломню?
— Похоже на то.
— Зачем?
— В последнее время работы не было — заказчики исчезли. А когда он почти уже закончил скульптуру, пришел его сын и разбил ее. По неловкости.
— Разбил? Откуда вы знаете?
— Читал, — коротко ответил Герлоф.
Пер осторожно положил обломки ракеты на одеяло.
— Ну что, продолжать? — крикнул уже успевший спуститься вниз Йон.
— Не надо, — сказал Герлоф. — Мне все понятно, спасибо, Йон. А бедняга Ян-Эрик лежит тоже где-то там, поглубже…
— Если его не забрали эльфы, — тихо сказал Пер. Он вспомнил мальчика, встреченного им в альваре.
— Тоже может быть… — согласился Герлоф. — Во всяком случае, лучше оставить его в покое.
Пер зажмурился и приложил руку к полированным осколкам. Они были теплыми и казались живыми.
Потом встал и побросал в огонь гриля все оставшиеся контракты, в том числе и контракт Регины — Марии Свенссон.
Огонь постепенно догорел. В воздухе порхали черные, с огненной каемкой, бабочки сгоревшей бумаги.
Пер взял один из камней.
— Сейчас приду, — сказал он Нилле и Герлофу. — Хочу передать это Венделе Ларссон.
— Погоди-ка, — сказал Герлоф. — У меня тоже есть для нее кое-что.
Он поднял с колен большой белый конверт и передал его Перу. Внутри что-то зазвенело.
— Что это?
— Так… кое-какие украшения. Передай их Венделе, и все…
Пер больше ни о чем не спрашивал. Он обошел дом и вышел на покрытый утрамбованным гравием проселок. Потом повернул к вилле Ларссонов и позвонил. В руке он сжимал белый конверт и небольшой кусок полированного красного камня. За дверью послышался веселый лай, но никто не открывал.
Он позвонил еще раз и отошел на шаг. Приятно пригревало солнце, дул теплый морской бриз.
