свечи… и нежные слова нужны ей не меньше, чем любой другой женщине, а может быть, даже и больше. Ведь Николь ждет от него ребенка, да и отношения им пришлось строить не в привычной последовательности. Ей не хотелось самой выбирать себе кольцо, по крайней мере не раньше, чем он сделает ей предложение, а она даст свое согласие.
Через некоторое время она выглянула в щель между занавесками и увидела, что мужчины спустились с крыльца и направляются к «кадиллаку». В тот момент, когда Девлин поглядел в сторону дома, она, сделав шаг назад, скрылась из виду. Затем она услышала, как заводили машину: ювелир уехал. А Девлин тем временем поднялся по ступенькам крыльца и уселся на качели. Несколько раз Николь выглядывала в окно: он по-прежнему сидел на качелях, то потихоньку раскачиваясь, то склонив голову и закрыв глаза, как будто спал. Его разбудил с топотом взбежавший на крыльцо Аламо, золотистый ретривер соседки, и они несколько минут играли. Ну конечно, Аламо — компанейский пес, всех любит…
Около пяти часов приехал разносчик пиццы, одну он передал Николь, другую взял себе Девлин.
Примерно через час Девлин постучал в дверь.
— Можно воспользоваться твоей ванной? — спросил он.
Николь открыла дверь и впустила его. Девлин кивнул, направился прямиком в ванную, вышел оттуда через несколько минут, еще раз кивнул, решительным шагом приблизился к выходу и, хлопнув дверью, вышел из дому.
Николь потрясло внезапно нахлынувшее чувство вины.
Весь день она только и делала, что высматривала Девлина в окно и постоянно удерживала себя от того, чтобы, выйдя из дому, усесться к нему на колени.
Уже стемнело, а Девлин все еще сидел на качелях.
Наконец он постучал в окно, пожелал ей спокойной ночи и уехал. Через двадцать-минут раздался телефонный звонок.
— Я сегодня чудесно провел время, тебе не кажется? — спросил Девлин.
Николь улыбнулась.
— Отдых на любителя. — Она немного подождала, но он ничего не отвечал. — Ты так ничего и не сделал по работе?
— Без компьютера я как без рук.
— Готова поспорить, что теперь ты всю ночь будешь наверстывать упущенное.
— Николь!
— Да…
— Как ты думаешь, у нас получится со всем этим разобраться?
— Надеюсь, что да.
— Непохоже, что ты на меня злишься. Я не понимаю, почему ты не здесь, со мной, и не пытаешься разрядить обстановку.
Его замешательство придало ей сил. Ему надо побыть одному, без нее. Вместе они бы стали заниматься любовью, а ему нужно подумать совершенно о другом. С сексом у них все в порядке! Николь надеялась, что он будет по ней скучать не меньше, чем она по нему.
— Жаль, что ты не понимаешь главного, — произнесла Николь, теребя бахрому одной из диванных подушек. — Спокойного тебе сна!
Он долго молчал в трубку.
— Ты забрала свой цветок. — Голос прозвучал так обреченно, как будто Девлин был сломлен этим поступком и никакой надежды у него больше не оставалось. — Доброй ночи, мисс Фортуна.
Николь повесила трубку на рычаг, и ее глаза наполнились слезами. Не слишком ли она была сурова к Девлину? К ним обоим? К их будущему? Но разве она не имеет права ожидать большего, чем у нее есть?
Она сильно устала, поэтому сразу заснула, а Девлин не появился на следующее утро и не заехал к ней на работу в обеденный перерыв. Вернувшись домой после смены, Николь обнаружила, что ее подъездная дорожка пуста.
На следующий день повторилось то же самое. Николь не знала, что и подумать. Неужели с ним что-то случилось? Звонить ей не хотелось, и она поехала в особняк.
В доме горел свет. Николь увидела, что кто-то расхаживает по большой комнате, и предположила, что это Девлин. Она проехала мимо до ближайшего разворота и повернула обратно.
По крайней мере, с ним все в порядке.
На следующий день, когда Николь приехала на прием к своей акушерке, Девлин уже сидел там у кабинета врача. Пока Николь отмечалась у стойки, он подошел и сел рядом. До этого он перелистывал какой-то журнал для родителей, но, увидев ее, сразу отложил его сторону и больше за него не брался.
Николь улыбнулась ему; она была искренне рада его видеть, но ее одолевали сомнения. Почему он исчез на два дня?
— Привет, — поздоровалась она.
— Как-ты себя чувствуешь? — спросил он.
Она ничего не могла определить по его тону.
— Хорошо. А ты как?
— Ничего.
Он что, сердится? Или сдался? Прошу тебя, не сдавайся.
Открылась дверь кабинета, и оттуда вышла женщина, которая вот-вот должна была родить. Она несла перед собой свой живот, прижав одну руку к пояснице, а в другой руке сжимала ладошку идущего за ней вприпрыжку карапуза.
— Николь, входите! — Дженни, ассистентка доктора, придерживая дверь, пригласила ее войти. Девлин вошел следом.
Николь встала на весы, и Дженни радостно сообщила ей вес, затем измерила ей давление, после чего пригласила Николь лечь на смотровой стол.
— Снимите юбку и укройтесь покрывалом. Доктор подойдет через несколько минут.
Николь сняла юбку и сбросила туфли. На ней были те самые фиолетовые трусики, которые он держал в руках в тот первый вечер, когда она осталась в особняке. Николь специально выбрала их, надеясь, что он придет, увидит и вспомнит тот момент.
Покосившись на Девлина, она увидела, что тот заинтересованно смотрит на ее ноги, и не спеша забралась на стол.
— Ты не дашь мне покрывало?
Девлин встал и, развернув бумажное покрывало, положил его на колени Николь. Затем оперся о стол, расположив локти по бокам Николь.
— Ты побрился, — сказал она, поняв, почему он выглядит как-то по-другому сегодня.
— Ну да.
— Зачем?
— Пора было!
— Потому что пора возвращаться домой, к работе?
— Потому что мой месячный эксперимент завершился.
Тут открылась дверь, и в кабинет вошла пожилая женщина в белом халате.
— Вы, должно быть, папа, — предположила она, протянув Девлину руку. — Я доктор Сэксон.
— Девлин Кэмпбэлл.
Они обменялись рукопожатиями, затем доктор села на табурет и открыла карту Николь.
— Вес в норме. Давление превосходное. На что-нибудь жалуетесь?
Отец моего ребенка не любит меня!
— Нет.
Последовал обычный осмотр со стетоскопом и измерением живота. Девлин, по-видимому, был потрясен: он сидел молча, даже не моргая. Доктор Сэксон прослушивала сердцебиение плода, и в комнате раздавался быстрый мерный звук. Девлин слегка побледнел и схватил Николь за руку.
— Поразительно, не правда ли? — улыбнулась доктор. — Никогда не устаю слушать этот звук. Она
