— У тебя автоответчик мигает, — заметил Девлин.
— Я знаю. Это может подождать.
— Ты что-то от меня скрываешь, Николь?
Ошеломленная, она остановила взгляд на его затылке.
— Ты считаешь, что я что-то скрываю только потому, что не хочу при тебе прослушивать мои сообщения? Тебе не кажется, что у тебя заскок?
— Если мое предположение верно…
Николь не могла понять, шутит он или говорит всерьез, ведь он никогда раньше не шутил в разговоре с нею. Ей нечего скрывать, от него, но стоит ли это доказывать?
Внутри нее шла борьба, однако Николь в конце концов решила: гораздо важнее сейчас то, чтобы он научился верить ей на слово, а для этого ей необходимо продемонстрировать ему, что она играет с ним в открытую. По крайней мере, сейчас.
Она подошла к столику, где стоял телефон, и нажала кнопку прослушивания сообщений.
«Привет, Николь! Я думал, ты уже дома, — раздался знакомый мужской голос. — Позвони мне, кода придешь, ладно? Ты же знаешь, как я переживаю. Пока».
Звонок поступил в двадцать тридцать, в то время, когда Николь обычно уже находится дома после работы.
— Ну вот, — проговорила она, обращаясь к Девлину. — Доволен?
— Кто он?
Не твое собачье дело!
— Марк. Мой старый друг.
— Твой парень?
— Друг детства. Раньше были соседями, теперь — просто друзья. — Она вернулась на прежнее место.
Девлин помолчал несколько секунд.
— Во внутреннем кармане моей куртки, — наконец произнес он, повернув голову, — ты найдешь анкету, которую просила меня заполнить. — Не хочешь взглянуть?
С тяжелым вздохом Николь встала и принесла анкету.
Итак, Девлин Гилмор Кэмпбелл.
— Гилмор? — удивленно переспросила она.
— Девичья фамилия моей матери.
Двадцать третьего сентября ему исполнится тридцать два года. Николь взглянула на него, и ее дыхание слегка участилось.
— Ребенок должен родиться в твой день рождения!
— Я предполагал, что примерно в это время. — Сухое дерево наконец вспыхнуло. Девлин подложил несколько более крупных поленьев. — Надеюсь, он родится чуть раньше или позже. Нет ничего веселого в том, чтобы делить с кем-нибудь свой день рождения.
— Он?
Девлин — наконец-то! — улыбнулся.
— Ну это я так сказал, без всякой задней мысли. Он — в смысле ребенок. Если хочешь, можно будет сделать УЗИ и выяснить пол ребенка.
— Не хочу.
— А почему?
— Хочу, чтобы это было неожиданностью. К тому же ультразвук не всегда дает точный ответ, и я не хочу настраиваться на определенный пол, чтобы потом выяснилось, что ребенок на самом деле другого пола.
Девлин снова замолчал, и это, вероятно, значило, что они еще вернутся к этому разговору. Николь продолжила читать анкету. Из пунктов, посвященных медицинским сведениям, следовало, что здоровье у человека превосходное, как и материальное положение. У Девлина имелся особняк стоимостью два миллиона долларов и прочая недвижимость на еще большую сумму. Николь сглотнула. Она знала, что он, скорее всего, состоятельный, но не ожидала такого сногсшибательного богатства. Это обстоятельство повергло ее в сильнейшее смятение. Что бы она ни узнала нового о Девлине — все лишь увеличивало пропасть между ними.
— Зачем тебе столько недвижимости? — спросила она наконец.
— Защита от инфляции. Это самый быстрый и надежный путь капиталовложений.
— Разумеется, но лишь в том случае, если у тебя есть лишние деньги, — усмехнулась Николь.
Языки пламени уже лизали небольшое полено, положенное в камин, и Девлин подумал, что можно поставить экран и подсесть на софу к Николь.
— Скажи своему адвокату, что он может связаться с моим, если возникнут вопросы, — сказал он.
— Она, — поправила Николь.
Девлин улыбнулся.
— Хорошо, пусть будет она. В любом случае нам нужно подписать добрачное соглашение. Адвокаты могут обсудить детали.
Ну, вот и началось!
— Разумеется, я согласна, чтобы ты принимал участие в жизни ребенка, и даже приму от тебя небольшую материальную помощь, потому что знаю, что это облегчит мне жизнь. Мне приятно также сознавать, что не придется искать дополнительную работу, чтобы поднять ребенка на ноги. Но мы оба понимаем, что о свадьбе не может идти и речи.
— Свадьба — это единственный ответ на все наши вопросы.
Она могла до бесконечности напоминать ему, что в наши дни ребенок, рожденный вне брака, не будет покрыт позором, — Девлин легко бы доказал ей обратное. В его мире все наверняка обстоит несколько иначе.
— Я уже все сказала.
Воцарилась тягостная тишина. Николь чувствовала, что Девлин мог бы сказать еще очень многое, но предпочитает промолчать.
— До того, как Анна-Мари подошла к нашему столику, — заговорила Николь, — ты начал что-то говорить мне по поводу той ночи.
Девлин ответил не сразу, и от этого обстановка стала еще напряженнее.
— Я не помню, что хотел сказать, — произнес он наконец.
Вот и думай теперь, говорит ли он правду или лукавит. А настаивать тоже не хочется, уж больно тема щекотливая.
Николь тяжело вздохнула. Разговор явно не клеился.
— Ты сказала, что общаешься с отцом. А где мать? — спросил Девлин.
Горло Николь сжалось.
— Она умерла. Под самый Новый год. — Она наблюдала, как он переваривает информацию.
— Значит, когда мы познакомились…
— Я возвращалась с похорон.
— Можно сказать, мы нашли друг друга той ночью, — тихо произнес Девлин.
Николь кивнула. Обуреваемая тяжелыми воспоминаниями, она поднялась с софы и подошла к маленькому столику посмотреть, не нужно ли полить ее узамбарскую фиалку.
Спустя несколько мгновений Девлин присоединился к ней.
— Ты прирожденный садовод, — ласково проговорил он.
— Это мамина. Мама привезла мне ее, когда приехала навестить меня в Атлантик-Сити. Наверное, ее надо пересадить, но я боюсь к ней прикасаться.
— Боишься, что фиалка погибнет?
Николь снова кивнула.
— Да. Она такая нежная.
После долгого молчания Девлин спросил:
— Так ты заполнишь анкету, чтобы она завтра была готова?
