идентичность, сформулированную в терминах психологии различий. Эта идентичность и была человеческим Я, понимаемым как субъективное психологическое начало и одновременно вполне материальная человеческая единица, потребитель товаров и услуг, участник политической жизни современного либерального общества. Психологическая интерпретация субъективного «ядра» человеческой личности соответствовала и основному направлению социальной мысли в западных либеральных демократиях: общественная жизнь основана на индивидуальных выборах, которые совершают отдельные люди, а психология как наука об индивидах призвана объяснить, почему человек делает тот, а не иной выбор.
Общество стало психологическим и в своем понимании нормальности и ненормальности. На языке социологии психологическое общество можно назвать нормативным: описывая природу человека в психологических терминах, мы задаем стандарт, или норму, в соответствии с которой затем оцениваем все проявления разнообразия, или отклонения. Самый очевидный пример — представление об интеллектуальных способностях: отдельные индивиды тестируются и оцениваются исходя из обычных, или среднестатистических, значений. Стандарты нормального и приемлемого индивидуального поведения присутствуют теперь буквально во всех сферах повседневной жизни и социальной политики. Так, мы часто слышим, что, находя себе место в жизни и приспосабливаясь к существующим порядкам, молодые люди демонстрируют «зрелость», как если бы «созревание» было не социальным феноменом, а естественным результатом индивидуального психологического развития. Категория нормальности возникла, как полагают историки, из нужд практики — необходимости поддерживать порядок в школе, тюрьме, семье, клинике, частном хозяйстве и т. д. Поэтому история психологии связана с историей статистики (о которой написано много интересных работ). Психология во многом зародилась в ответ на запросы тех социальных групп, которые были заинтересованы в контроле и дисциплине.
Уже в XIX в. психологи утверждали, что располагают объективными методами анализа индивидуальных различий, претендуя тем самым на особую роль в обществе, для которого столь многое значили индивидуальные способности. Своим влиянием (в той степени, в какой им удалось его завоевать) психологи были обязаны принятой ими роли экспертов, помогающих поддерживать общественный порядок и обеспечивающих нормальное функционирование общества. Ведь именно благодаря их усилиям индивидуальные различия между людьми становятся подвластны общественному контролю. В этом отношении наиболее важной отраслью было образование. В отдельные периоды — что особенно ясно видно на примере Великобритании — решение проблем образования становилось лейтмотивом всего развития психологии как научной дисциплины. Но влияние психологов на социальную политику не следует преувеличивать: важность, которую приписывают своим занятиям психологи, не всегда совпадает с их реальным значением в общественной жизни.
В настоящей главе будут обсуждаться работы по изучению личности и различий между людьми, что позволит наполнить понятие психологического общества конкретным содержанием. В ней также приводится общий очерк исследований индивидуальных способностей в сферах промышленности, образования и воспитания.
5.2 Индивидуальные различия и статистический анализ
Интерес к различиям между людьми играл и продолжает играть основополагающую роль в повседневной жизни. В XIX в. этот интерес принял форму систематических исследований, а затем и науки — дифференциальной, или индивидуальной, психологии. Это происходило различными путями. В этом разделе мы остановимся на первых шагах в изучении человеческого разнообразия с помощью статистических методов. Основное внимание уделяется Британии, где исследование различий сочеталось с верой в зависимость человеческих качеств от наследственности. В следующем разделе обсуждается зарождение тестов интеллекта — сначала во Франции, а затем в США. Еще два раздела посвящены практикам психологической работы с детьми и в организациях. В заключение дается краткий очерк дискуссий о роли природы и воспитания в развитии человеческого характера, а также прослеживается история важного и многозначного понятия «личность».
Как отмечалось выше при обсуждении френологии, искусство определения характера человека было известно с незапамятных времен и служило людям руководством в принятии решений и средством ориентировки в бурном море страстей. Во второй половине XIX в. в США и Британии происходит неожиданное возрождение френологии в связи с деятельностью предпринимателей Фаулеров (Fowlers), которые сделали своим бизнесом популярное психологическое консультирование. Фаулеры занялись продажей фарфоровых бюстов (эти статуэтки сегодня можно увидеть в коллекциях собирателей фарфора), на головах которых были размечены места локализации различных умственных способностей. Врачи и медицинская литература также способствовали распространению представлений о существовании индивидуального характера, темперамента и наследственной предрасположенности. На раннем этапе своего развития психология личности испытала серьезное воздействие со стороны врачей, неизменно задававшихся одним и тем же вопросом: почему одни люди предрасположены к какой-либо болезни, а другие либо совсем к ней не склонны, либо переносят ее легче? Сама эта заинтересованность восходит к глубокой древности, в частности к теории гуморальной медицины и идее индивидуального подхода к пациенту. Френология и медицина, а также всеобщий интерес к проблеме человеческих наклонностей и характера подготовили почву для новой психологии, возникшей на рубеже XIX и XX вв.; она ориентировалась на специальные знания и широко использовала тестирование.
В современной форме научный интерес к проблеме индивидуальных различий сложился под решающим влиянием Френсиса
Гальтона (Francis Galton, 1822–1911). В детстве он был вундеркиндом, когда же вырос — разочаровался в жизни. Вновь обрести ее смысл ему помогла научная миссия — применение эволюционной биологии к изучению социальной сферы. Гальтон был выдающейся, даже эксцентричной личностью. Так, он был склонен к навязчивым вычислениям: он вспоминал позднее, что, гуляя по одной из лондонских улиц, без устали подсчитывал количество фонарей или цветков на длинной каштановой аллее. В 1860-е гг., под влиянием эволюционной теории Дарвина и собственных опасений относительно слабого прогресса в общественной жизни, Гальтон обратился к изучению индивидуальной наследственности и ее роли в развитии общества. Вместо того чтобы исследовать биологический механизм наследственности (что было в то время явно невозможно), он решил изучать ее на основе распределения вариаций, или индивидуальных отклонений, в популяции. Это важное решение выдвинуло на первый план проблему статистического доказательства в биологии и в психологии человека.
Для понимания мыслей Гальтона чрезвычайно важно иметь в виду то глубокое уважение, которое он испытывал к законам природы. Согласно Гальтону, наука о человеке возможна только при условии, что различия в умственных способностях заданы наследственностью так же, как особенности анатомического строения, иными словами, что характер человека определяется не волей и не душой, а наследственностью. В этом и состоял его вклад в научный натурализм — изучение человека в рамках естественно-научного мировоззрения.
Гальтон верил, что для формирования индивидуальных различий наследственность неизмеримо важнее окружающей среды, и взялся доказать это с помощью статистических выкладок, настаивая, что выводы его важны для понимания общественного прогресса. Он был убежден, что прогресс человека и биологическая эволюция — звенья одной цепи. А это значило, что в человеческом обществе (как и в природе) прогресс зависит от качественного содержания и количественного распределения наследуемых вариаций, передаваемых от одного поколения к другому. Прогресс, согласно Гальтону, заключается в как можно более широком распространении желательных наследственных свойств. Он также полагал, что современное индустриальное общество и международная конкуренция предъявляют все большие требования к индивиду, и выступал за такую социальную политику, которая позволила бы увеличить число энергичных и интеллектуально одаренных людей в нации. Особенно его заботил вопрос о способствовании заключению браков между молодыми людьми с хорошей наследственностью. Это привело Гальтона к созданию особой политической программы, названной им евгеникой. Ее сторонники надеялись решить общественные проблемы и повысить благосостоянИе, поддерживая разный уровень рождаемости в группах
