офицерства, наделенного боевым опытом и хорошо знакомого с особенностями данного фронта. Это отнюдь не означает, господа, что штаб фронта не имеет своего, разработанного в мельчайших деталях плана. Но мы все же полагаем, что командный состав боевых частей сможет дать нам ряд ценных предложений. Итак, господа, прошу высказаться по этому поводу, не считаясь с чинами, положением и старшинством.
Доктор Аахим заметно повеселел, но фенрих Шпрингер вызывающе взглянул на него.
— Ого, это еще не все, — сказал Бачо, лукаво подмигивая.
Капитан Беренд вынул из кармана блокнот и, раскрыв его, громко возгласил:
— Прошу записываться, господа.
Все это было очень непривычно и странно. Офицерское совещание! О чем? О еще не проведенном бое?
Со своего места поднялся обер-лейтенант Сексарди, командир роты из запасных. Его любовь к многословию давала пищу многим забавным анекдотам, но он слыл храбрым офицером. В мирное время обер-лейтенант был мелким комитатским[8] чиновником.
— Разрешите, господин полковник, — начал Сексарди. — Если я вас правильно понял, нам надо сейчас детально обсудить, каким образом мы сможем перехитрить этих проклятых предателей и изменников итальяшек и как скорее турнуть этих сукиных детей макаронщиков, вцепившихся в гриву старой ведьмы Монте-Клары. Разрешите мне рассказать вам вкратце печальную историю этой возвышенности. К вашему сведению, господа, я уже шестой месяц нахожусь на этом гнусном фронте и позволю себе сказать, что знаю здесь каждый угол и каждую дыру. Монте-дей-Сэй-Бузи в первый раз назвали Кларой не мы, венгерцы, а венские ландверы, когда в сентябре прошлого года пошли на нее приступом. Храбрые венские ребята, идя в атаку, пели:
И зря пели бедные мальчики, все они сложили голову под Кларой. А когда мы шли в атаку на Монте- фальконе, то тоже пели:
Полковник и майор стояли в глубине эстрады и, видимо, нервничая, о чем-то спорили. Очевидно, майора что-то взорвало, потому что он вдруг повернулся к Сексарди и резко сказал:
— Господин обер-лейтенант, ближе к делу. Говорите по существу.
— Оставьте, майор, — миролюбиво сказал полковник. — Но все же, господин обер-лейтенант, я попрошу вас держаться ближе к теме.
Сексарди растерялся. Он смущенно посмотрел на офицеров, лица которых выражали и напряжение, и досаду, и иронию.
«Ну, ну, посмотрим, чем это кончится», — казалось, говорили их взгляды.
Сексарди откашлялся и уже глубоко вобрал воздух, как неожиданно открылась дверь и в зал вошел хромой гусарский обер-лейтенант. Он быстро двигался, стуча металлическим наконечником большой палки. Полковник и майор поспешили к дверям, где в окружении свиты штабных показалась генеральская фуражка и мелькнул красный лампас.
— Эрцгерцог!
Эрцгерцог был блондин, высокого роста, голова его с мягким овалом розового лица была наклонена набок. За эрцгерцогом следовали бригадный генерал, адъютанты и штабные офицеры. Все вытянулись и застыли. Эрцгерцог приветливо поздоровался с полковником и майором и обвел нас улыбающимися глазами. Обменявшись несколькими словами с полковником, эрцгерцог в сопровождении штабных поднялся на эстраду, легкой и решительной походкой вышел вперед и заговорил приятным голосом:
— Наверное, господин полковник уже сообщил вам о причинах настоящего совещания. Дело в том, что Монте-дей-Сэй-Бузи необходимо ликвидировать, дальше такое положение терпеть невозможно. Надо прогнать оттуда собак Кадорна, и это нужно сделать одним ударом, лихо, по-мадьярски. Это надо сделать неожиданным, так называемым групповым ударом. Каждый доброволец из офицеров сформирует себе группу из добровольцев-солдат. Группы должны быть не больше чем по двадцать — двадцать пять человек. Эти группы в одно и то же время, но каждая совершенно самостоятельно, должны ворваться в окопы итальянцев. Задача внезапного удара — сковать и парализовать действия противника. Когда это будет сделано, находящиеся в окопах дежурные части завершат разгром позиции. Та группа, которая первой ворвется в неприятельские окопы, будет представлена мною к высшей награде, так же как будут награждены все, проявившие мужество и энергию, будь то рядовой или унтер-офицер. Это надо будет особо разъяснить нижним чинам.
Как большинство неопытных ораторов, эрцгерцог во время речи выбрал себе одну точку, на которой фиксировал свой взгляд. Он не отрываясь смотрел на большой выпуклый лоб маленького прапорщика Тормы, как бы обращаясь только к нему. Торма стоял как завороженный. Он то, краснея, улыбался, то бледнел и делался серьезно сосредоточенным, то никак не мог отвести зачарованного взгляда от эрцгерцога. Иногда он беззвучным движением губ повторял отдельные слова из речи командующего.
— Для выполнения этой задачи необходимо шесть-семь, а может быть, и восемь таких групп. Большего количества не потребуется. Одна-две группы берут на себя подрывную операцию — устранение проволоки, остальные будут заняты исключительно атакой. Вот и все, господа. Желающих прошу записываться у господина адъютанта.
Капитан Беренд передал свою записную книжку хромому гусару, который стал на краю эстрады. Эрцгерцог отошел вглубь, к нему подошел бригадный генерал, говоря, очевидно, что-то лестное по поводу выступления его высочества. По залу прошло нервное движение. Полковник испытующе смотрел на офицеров, майор тщетно ловил взгляды лейтенанта Бачо и обер-лейтенанта Сексарди. По рядам офицеров пробежал шепот. Некоторые недоумевающим пожатием плеч выражали свою полную растерянность. Арнольд сидел у окна, подперев кулаком подбородок, и смотрел на улицу.
— Ну-с, господа? — поднял голос бригадный.
Все повернулись к генералу, но с враждебной холодностью избегали его взгляда. Эрцгерцог удивленно посмотрел на офицеров. Недалеко от эстрады стоял, взволнованный маленький Торма. Взгляд эрцгерцога поймал жертву. Торма невольно сделал шаг вперед.
— Ну? — сказал эрцгерцог с ободряющей улыбкой. Торма сделал еще один шаг, стоящие рядом офицеры инстинктивно подались назад, и маленький прапорщик оказался на несколько шагов впереди остальных. Все смотрели на него, многие улыбались. Арнольд, к роте которого был причислен Торма, сухо кашлянул.
— Ты? — сказал эрцгерцог благосклонно. — Ты давно на фронте?
— Только что прибыл, ваше королевское высочество.
— Ах, зо![10] Это очень хорошо, очень красиво, — протянул эрцгерцог, не пытаясь скрыть своего разочарования.
Проползло несколько мучительных минут. Группа офицеров оставалась неподвижной. Лицо эрцгерцога омрачилось, он что-то сказал бригадному. Хромой обер-лейтенант проковылял к двери. Заиграл рожок автомобиля. Штабные вышли вслед за эрцгерцогом. Я выглянул в окно. Со стороны моря клубились черные грозовые тучи, вереница автомобилей катила по дороге к Констаньевице.
Капитан Беренд захлопнул записную книжку и демонстративно сунул ее в адъютантскую сумку. Полковник сошел с эстрады и, не отвечая на приветствия, вышел из зала. Рыжий фенрих сорвал с доски карту, свернул ее и, оглядев офицеров с непередаваемым презрением штабной крысы, поспешил за своим
