— Ну, не совсем обычный смертный… Разве можно так просто говорить с царем, как это делала я?! Я не могу вам этого объяснить… Я все время забывала, кто вы. Ричард поймал себя на том, что с большим волнением прислушивался к ее словам. Но… наверняка это опять игра, ее очередной обман!
— И сейчас вы разочарованы, — насмешливо сказал Ричард.
— О нет, конечно нет! Просто все так странно. Я… никогда не встречала такого человека, как вы.
— Давайте попробуем забыть, кто я, и поговорим как обычные люди, которые приятны друг другу и хотят побыть вместе!
— А разве мы поступаем сейчас иначе? — возразила она.
— Надеюсь, что нет.
— Прежде всего мне хочется поблагодарить вас за чудесный веер. Он много лучше того, что оставила мне мама, а я сломала!
— Не беспокойтесь, ваш веер обязательно починят.
— Благодарю вас! Не сочтите это жадностью, но я хотела бы иметь оба! Я буду беречь ваш — как прекрасный подарок, а мой дорог как воспоминание, и я не хочу с ним расставаться!
— Помните, я рассказывал об одном удивительном мастере? Он непременно починит ваш веер.
— О, благодарю! Вы так добры!
— Интересно, вы всегда будете обо мне такого мнения? — загадочно спросил Ричард. — Не хотите ли немного вина?
— Чуть-чуть, пожалуйста.
Ванда смотрела на него, пока он шел к столу, и тут с изумлением заметила убранство комнаты.
— Какая чудная комната! Мне так понравилась парадная лестница, а еще больше — галереи дворца! Кому он принадлежит?
— Графу Разумовскому, русскому послу в Вене, — ответил Ричард и прищурился: она должна это знать, Меттерних наверняка сообщил ей, чей это дворец.
— Постараюсь запомнить. Сейчас кругом такая суматоха: меня представляют знатным особам, а я боюсь, что перепутала все имена и теперь не помню, кто есть кто. Столько новых лиц…
— Расскажите, чем вы занимаетесь, — попросил Ричард и предложил ей сесть.
Ванда с испугом посмотрела на диван и осторожно опустилась на краешек, подальше от Ричарда.
— Вы боитесь меня? — улыбнулся он.
— О нет, что вы! — Она говорила быстро и, судя по голосу, очень волновалась.
— Почему же вы сели так далеко?
Ее щеки вдруг вспыхнули. Она была гораздо умнее, чем полагал Ричард. Несомненно, это была блестящая игра очень опытной женщины, или… или произошла невероятная, непростительная ошибка. И хотя сомнения не оставляли его, он знал, что ошибки не было. Могла ли невинная девушка приехать сюда одна, без провожатых, получив лишь краткую записку без подписи? Нет, Ванда Шонберн прекрасно знала, что делала.
— Вчера вы не боялись меня, — заметил Ричард.
— Вчера все было по-другому, — возразила она. — Я думаю, эта комната, такая величественная, действует на меня столь угнетающе. Пожалуй, мне не нужно было приезжать сюда.
— И все-таки вы приехали… — жестко сказал он.
— Но я… Я очень хотела увидеть вас.
— Только поэтому?
И кровь вновь прилила к ее щекам, ресницы затрепетали, и она опустила глаза. Ричард вдруг ощутил неведомое дотоле чувство жестокости; ему захотелось помучить ее. Он наклонился и взял ее за руку.
— Могу ли я надеяться, — мягко произнес он, — что нравлюсь вам как обыкновенный человек? Как бы мне хотелось этого!
Она не отвечала, и, глядя на ее опущенные ресницы, он добавил:
— Позвольте мне думать, что это правда!
— Да, это так.
Ванда неожиданно подняла на него удивительно синие глаза.
— Просто как обыкновенный человек, а не император? — настаивал Ричард. — Я так счастлив. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите, где вы были сегодня, что видели?
— Всего так много, я боюсь утомить вас.
— Меня интересует все, кроме лжи. Он заметил, что она чуть вздрогнула.
— Сегодня мы с баронессой Валузен были в Пратере. Там было очень многолюдно, и мне показалось… мне показалось, что я видела вас!
— Жаль, но я вас не видел. Я был там с княгиней Екатериной Багратион.
— Да, я видела ее. Она так красива! Я еще не встречала такой красивой женщины!
— Многие считают ее красивой, — согласился Ричард. — Я думаю, вы знаете, что много лет ее любил князь Меттерних и она отвечала ему взаимностью.
— Князь Меттерних? — Казалось, голос Ванды дрогнул.
— Да, он пользуется огромным успехом у женщин, вы, наверное, слышали об этом.
— Нет… боюсь, я не слышала…
— Да? Хотя откуда?! Вы говорили, что не встречались с князем, или я ошибаюсь?
— Я и вправду не видела князя. Приехав в Вену, я сразу отправилась в замок баронессы!
— Да, я помню. И как прекрасно, что вашим первым настоящим поклонником в Вене оказался русский царь.
— Не говорите так! — непроизвольно воскликнула Ванда. Опомнившись, она произнесла: — Простите, ваше величество, я не должна так разговаривать с вами!
— Нет причины обращаться ко мне так официально. Когда мы встретились, вы не знали, кто я, а сейчас вы сами сказали, что я понравился просто как обыкновенный человек.
Он снова хотел взять ее за руку, но Ванда вскочила с дивана.
— Мне пора идти.
— Но почему?.. — жестко спросил Ричард. — Ведь вы только что пришли, и мы еще о многом можем побеседовать. Мы еще не обсудили множество тем, которые могут привлечь ваше внимание. Неужели вас не интересует польский вопрос? И мое отношение к нему?
— Вы правы, мне очень интересно, я с удовольствием послушаю.
— Что именно хотите вы узнать?
— Я… я даже не могу сказать точно, потому что совсем в этом не разбираюсь. Может быть, я выгляжу глупой, но когда слышу о польском вопросе, я не совсем понимаю, что это значит.
Ричард сжал губы. Она действительно прекрасная актриса. Нужно быть настороже. Притворяясь, что ни в чем не разбирается, она намеренно вызывает его на откровенность, и его слова будут, конечно, совсем небезынтересны князю Меттерниху и его министрам.
— Наиболее важная проблема конгресса. Это знают все, кроме князя Меттерниха.
— Но князь судит обо всем с точки зрения Австрии, — робко сказала Ванда.
— А я хочу решать этот вопрос с точки зрения Польши. Возможно, в этом и есть главное различие между мной и князем. Он думает лишь об Австрии, ее нуждах, целях, тогда как я совершенно бескорыстно думаю не только о России, но и о Польше.
Произнеся эту фразу, Ричард улыбался про себя. Его тирада достойна Александра! Если Меттерниху передадут все слово в слово, он, без сомнения, почувствует знакомый стиль русского царя.
— Жаль, что я так мало разбираюсь в политике, — вздохнула Ванда. — Мой отец ненавидел политику, и мы никогда дома не говорили на эти темы. Но моя мать утверждала, что князь Меттерних самый талантливый дипломат, которого знала Европа. Мне хочется верить в это ради моей страны.
— А если я скажу, что она была не права? Ванда задумалась.
— Я думаю, это вы ошибаетесь, — ответила она тихо. Неожиданно Ричард рассмеялся. По крайней мере, девушка оказалась смелой. Он-то знал, что не каждый отважится сказать подобное царю.
— Князь совершает роковую ошибку и скоро в этом убедится, — настаивал он.
Да пусть князь делает что хочет! Ричард устал от этой беседы.
— Давайте поговорим о другом. О вас, например. Что еще произошло сегодня?
